По заказу «Новой газеты» Левада-центр провел социологический опрос среди участников шествия и митинга 4 февраля. Теперь мы точно знаем, кто эти люди и чего они хотят
В прошлом номере [1] «Новой» мы начали печатать уникальное социологическое исследование, позволяющее набросать коллективный портрет людей, вышедших в Москве на протестную акцию в 20-градусный мороз. (Кстати, справедливости ради стоит заметить, что те профессионалы и волонтеры, которые опрос проводили, тоже этот мороз ощутили на себе в полной мере.) В первой части исследования речь шла об общественно-политических обстоятельствах возникновения гражданских протестных митингов, а также о том, кто пришел на Якиманку и Болотную. Сегодня — о том, чего эти люди требуют и каковы их политические пристрастия.
Чего они хотят?
Более самостоятельные и успешные россияне ясно понимают, что возможности для дальнейшей самореализации в России очень ограниченны. Есть потолок, выше которого они двигаться не могут, а хотели бы — тем более желали бы они этого для своих детей. Все места выше определенной отметки уже заняты: там сидят другие люди, у которых «все схвачено». После «рокировки» 24 сентября прошлого года, когда стало ясно, что сложившиеся порядки и набор фигур, эти порядки олицетворяющих, не изменится, ощущение тупика, особенно — у более молодых, честолюбивых, живущих в столице, стало, насколько можно судить, намного острей. Жестко-репрессивная реакция власти на первые послевыборные митинги гражданского несогласия на Чистых прудах и Триумфальной еще более обострила ситуацию, к тому же блогосфера взорвалась обильной информацией и комментариями к случившемуся. Во-вторых, люди это заработали, но не могут заработанное защитить. Для этого нет социальных инструментов — таких механизмов, как законы, которые соблюдаются, независимый суд, правоохранительные органы, которые действительно охраняют права, а не демонстрируют собственную силу. Опять-таки возникает вопрос о детях: удастся ли передать им достигнутое, чтобы они чувствовали себя спокойнее и попробовали шагнуть дальше?
Таким образом, у успешных людей, с одной стороны, растут самосознание, самоуважение, вера в собственные возможности. Но, с другой, усиливается ощущение незащищенности существования, чувство социального пренебрежения — и со стороны власти, и со стороны значительной части сограждан. Не случайно многие лозунги на Болотной-1 и 2, на Сахарова и на Якиманке выражали требование уважать людей, их достоинство, их голос, их права. Уважать само их существование и работать с ними как с партнерами, как с нормальными людьми, а не как с баранами, массой, «бандерлогами» и т.п.
Эти люди считают, что они не зависят от власти, они ничего не просят у нее, никаких льгот им не надо: они добились того, что имеют, своей головой и руками (реплика В. Путина о том, что «это наша заслуга, мы на это работали», — типичная для политических демагогов и экономических рейдеров тактика «перехвата» слов, лозунгов, достижений по модели: «А чьи это поля? — Маркиза Карабаса», — и т.д.). Вышедшие на улицы и площади имеют в виду иное: не мешайте, соблюдайте закон и сделайте так, чтобы то, что мы сумели построить, было защищено. Вот, собственно, и все. Социальное недовольство в данном случае носит не патерналистский характер, как у большинства населения: дескать, «власть, ты нам обещала, почему же ты нам этого не даешь?». Тут требования другие: «Мы у вас, у власти, ничего не просим. Но вы — власть, поэтому придерживайтесь общих законов и уважайте наши права». Это совершенно иной по смыслу запрос и абсолютно другая по смыслу демонстрация.
Если в декабре на Болотной-1 и Сахарова людей сплачивал сложный комплекс чувств и оценок, главным в котором было недовольство сложившимся социально-политическим режимом, «управляемыми» выборами, неуважением со стороны власти, ощущением, что все разговоры о «модернизации» — не более чем блеф, то собравшиеся на Якиманке и Болотной-2 в феврале, поддерживая все требования прежних митингов, были сплочены более ясным пониманием, что установившийся режим, с его сращением бизнеса и власти, чиновной коррупцией, силовым произволом и пропагандистской ложью, олицетворен главной фигурой сегодняшней политической сцены и массмедиа. Основным антигероем 4 февраля был, естественно, Владимир Путин, всё — проблемы, оценки, требования — сошлось на нем. И это понятно: всего через месяц — президентские выборы, а они в России новейшего времени, с середины девяностых, значат куда больше, чем думские, особенно усугубилась эта конструкция, конечно, уже в нулевые, при Путине. Так что направленность выступлений со сцены и лозунгов на площади, не утратив прежней изобретательности и веселости (кто-то писал даже о «масленичных гуляньях»), сместилась в эту, вполне практическую сторону.
Свыше 90% прошедших по Якиманке и собравшихся на Болотной-2 поддерживают требования принять новое, демократическое законодательство о партиях и выборах, отменить итоги нечестных выборов в Думу и провести новые досрочные выборы, зарегистрировав все оппозиционные партии, отправить в отставку главу ЦИК (он был вторым антигероем — то и дело мелькали лозунги вроде «КруЧУ, верЧУ, запутать хоЧУ», «Чурову — эпилятор» и т.п.). Опять-таки свыше 90% поддерживают лозунг «Ни одного голоса Владимиру Путину на предстоящих выборах». 85% требуют освободить всех политических заключенных (а их в стране сегодня, по самым скромным подсчетам правозащитников, не менее 120 человек).
Добавлю для тех журналистов и «экспертов», которые подчеркивают, что на митинги, дескать, выходит лишь малая часть населения страны и столицы. Действия этого меньшинства, заметно концентрирующегося в одной точке, Москве, тем не менее поддерживает относительное большинство жителей России — 45%, тогда как не поддерживают 40%.
За кого они голосуют и собираются голосовать?
От митинга к митингу масса собравшихся представала все разнообразнее по социально-демографическому составу и политическим предпочтениям, а настроения, лозунги и выступления становились всё более политизированными. Если говорить о симпатиях и взглядах, то самые большие группы собравшихся на Якиманке и Болотной-2 составляли, по данным нашего опроса, сторонники «демократов» (30%) и «либералов» (27%), «коммунистов» (18%, в старших возрастных группах их число доходит до трети) и «национал-патриотов» (14%, среди самых молодых, до 24 лет, эта доля вдвое больше — 28%).
Деление по голосованию за партии на прошедших декабрьских выборах дает похожую структуру предпочтений, но вносит и некоторые уточнения (около четверти опрошенных испортили бюллетени, не пошли голосовать и не помнят либо не хотят говорить, как голосовали). Здесь также выделяются две ведущие группы: электорат «Яблока» (25% опрошенных, среди людей среднего возраста — от четверти до 36%) и КПРФ (24%, часть отдала голоса по принципу «против ЕР», поэтому доля голосовавших выше процента симпатизирующих). 12% отдали голоса ЛДПР (среди самых молодых — 23%), 11% — «Справедливой России». Меньше 2% голосовали за «ЕдРо», столько же — за «Правое дело», в пользу «Патриотов России» вообще проголосовало лишь около одного процента опрошенных.
Примерно в ту же структуру укладываются и ответы о голосовании на предстоящих мартовских выборах. В сумме около 30% опрошенных не собираются приходить на выборы либо пока не решили, придут ли голосовать и за кого. 12% думают прийти и испортить бюллетень. Собственно, лидеров предстоящего президентского марафона, по оценкам остальных собравшихся, два: Геннадий Зюганов (23% опрошенных, среди самых старших участников — 34%) и Михаил Прохоров (20%, чуть больше — до 24% — среди самых молодых). Сергею Миронову собираются отдать свои голоса 7%, Владимиру Жириновскому — 5%.
Процесс консолидации сил, не удовлетворенных ни нынешним политическим режимом, ни митингом 4 февраля, ни мартовскими выборами, насколько можно судить, не заканчивается. Две трети пришедших твердо уверены, что будут участвовать в новых демонстрациях и протестных движениях, еще четверть, «скорее всего», примет в них участие. В сумме это дает опять-таки свыше 90% собравшихся. Добавлю, что 12—15% взрослого населения России готовы, по их словам, принять участие в подобных акциях. Пусть это пока лишь слова, но, кажется, весна обещает быть жаркой.