О том, что они против увеличения пенсионного возраста, в наших опросах за последние 20 лет заявляли 86–90% россиян. Когда был предложен референдум по пенсионной реформе, то в августовском опросе 77% заявили, что, если бы таковой проводился, они проголосовали бы за сохранение прежнего пенсионного возраста. Референдум не проводился. Раз этот канал народного волеизъявления закрыт, остается тот, что предусмотрен ст. 31 Конституции о праве на мирные демонстрации. И вот, как мы сообщали, в том же августе на вопрос, примут ли они участие в массовых выступлениях против пенсионной реформы, если бы они происходили в их городе, районе, 53% россиян выбрали ответ «скорее всего, да». Но и этот канал не сработал: к сентябрю выяснилось, что обещанных массовых выступлений не было. Какие-либо протестные акции видели или принимали в них участие 4–5%. Это чуть больше, чем в прошлые времена, но о массовости говорить не приходится. А респонденты в августе заявляли о готовности участвовать именно в массовых выступлениях. Но объяснение, что массовых акций не было, потому что не было массовых акций, мало кого устроит.
Тогда что же значили эти ответы о готовности примкнуть к протестам? Это люди зачем-то лгали социологам или лгали самим себе? Нет, дело, видимо, в том, что, отвечая о готовности присоединиться к всенародному протесту, респонденты обращались не к опрашивающим их интервьюерам «Левада-центра» и не к стоящему за ними «Левада-центру». Адресат был повыше. Опросам общественного мнения пришлось стать формой народного волеизъявления и упования. В этих ответах был и протест против законопроекта, и надежда, что президент его отменит. Недаром в августе поднялись одновременно и протестные настроения, и рейтинг Владимира Путина. Он вырос до 70%, значит, президента авансом одобряли и те, кто не одобрял этот законопроект.
К сентябрю стало ясно, какова позиция высшего руководителя страны. С его выступлением так или иначе знакомы 60% молодых и около 80% более старших жителей страны. Из них лишь четверть сочли, что оправдались их надежды: мол, президент вмешается и все поправит. А около половины говорят, что не заметили, чтобы его выступление что-либо меняло в плане реформы. Трети людей предпенсионного возраста вообще показалось, что эти путинские предложения делают план реформы только хуже.
Вдруг мы правы в предположении, что заявления о готовности в случае чего выйти с протестами у большинства были еще и формой надежды на президента? Тогда именно тем, что эти надежды оправдались лишь в малой степени, можно объяснить, почему к сентябрю и рейтинг, и заявления о готовности протестовать снизились и вернулись к значениям июля. Снова одобряют деятельность Путина на посту президента 67%. Снова говорят, что готовы примкнуть к массовым протестам 35%. Это всего лишь опросы, слова, но никому не стоит забывать, что совсем недавно, в марте 2018 г., сразу после переизбрания Путина, его рейтинг был на высоте 81%, а протестная готовность – на уровне лишь 8%.
Оригинал [1]