В России готовится к принятию указ об укреплении «традиционных духовно-нравственных ценностей». После подписания президентом он должен вступить в силу в мае 2022 года. Зачем он нужен власти? Означает ли он принятие официальной идеологии и введение цензуры? И существуют ли вообще у нации «традиционные ценности»? Гости программы «Археология» социологи Анатолий Голубовский и Алексей Левинсон, руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра» (признан иноагентом).
Сергей Медведев: Война, война, кругом война. Сейчас это война за скрепы. В России готовится к принятию указ [1] об укреплении «традиционных духовно-нравственных ценностей». Означает ли это, что в России появится официальная идеология и будет окончательно введен институт цензуры? Существуют ли у нации вообще «традиционные ценности»? У нас в студии социолог, музейный эксперт Анатолий Голубовский.
Корреспондент: В документе указано, какие ценности россиянам чужды, а какие передаются из поколения в поколение и формируют гражданское единство. Среди прочего в проекте упоминаются патриотизм, служение Отечеству, коллективизм, историческая память, среди разрушительных – культ эгоизма, отрицание идеалов продолжения рода, отрицание патриотизма, культ вседозволенности и безнравственности.
Источником чуждых российскому народу идей и ценностей названы США и их союзники, транснациональные корпорации, реформы, проводимые без учета традиций, действия иностранных НКО, террористических и экстремистских организаций. Проект нацелен на восстановление института идеологических отделов и официальной государственной цензуры.
Сергей Медведев: По-моему, забыли вписать еще одну ценность – фальсификацию. Ведь было голосование на сайте по традиционным ценностям, и сначала начались вбросы за ценности, а потом исчезла кнопка «против», то есть в последние дни можно было проголосовать только «за».
Анатолий Голубовский: Более того, в дни, последовавшие за официальным окончанием голосования, голосование продолжалось, причем с большим темпом росло «за», чем «против».
Этот документ появился не на пустом месте. Главная дискуссия по поводу ценностей началась еще в начале 2014 года, когда принимались даже не «Основы государственной культурной политики», а материалы и предложения к ним. Этот проект вызвал взрыв негодования, так как там были знаменитые тезисы о том, что «Россия не Европа», что «толерантность и политкорректность – ужасное зло», были ссылки на нацистских философов и идеологов типа Макса Нордау [2], которые обосновывали дегенеративность современного искусства, презирающего так называемые «традиционные ценности». Скандал был настолько ужасным, что включились силы типа советника президента по культуре Владимира Толстого, который сказал: «нет, мы возьмем в свои руки», – и якобы появился цивилизованный проект, который был принят в декабре 2014-го, в Год культуры, который ознаменовался еще и крымскими событиями.
Но тогда никак не могли сформулировать список этих ценностей. Один список был дурее другого. В одном из первых, например, среди традиционных ценностей были семейные ценности плюс целомудрие. Это безграмотный бред!..
Сергей Медведев: Это же вступает в противоречие с государственной демографической политикой! Если все общество будет целомудренным, как родятся дети?
Анатолий Голубовский: Потом эту историю взял в свои руки Николай Патрушев. Стратегия национальной безопасности – первый документ, где появился список этих ценностей, над которыми бился Аристархов, первый замминистра культуры России: печально знаменитый человек, входивший в список «Форбс» российских чиновников. Потом он возглавил Институт культурного и природного наследия имени академика Лихачева [3], и там шла вся эта работа, но они все равно никак не могли придумать эти ценности. И вот наконец в прошлом году появилась обновленная стратегия национальной безопасности России, и там – список, который сейчас обсуждается.
Сергей Медведев: Это все следствие конституционного переворота 2020 года. Тогда «ценности» впервые появились в Конституции России: и «вера в бога», и «историческая правда».
Можно ли сказать, что с подписанием этого документа в России фактически возникает прообраз государственной идеологии, которая запрещена в Конституции?
Анатолий Голубовский: Я так не считаю. Да, это некоторая попытка обойти запрет отмены тех статей Конституции, которые находятся в первой, второй и девятой главах: о запрете на какую-то основную идеологию и на цензуру.
Сергей Медведев: Помню школьные тетрадки, где был «моральный кодекс строителя коммунизма».
Анатолий Голубовский: Кстати, у них «права и свободы человека» заявлены как традиционная российская ценность. Поэтому на обсуждении в Общественной палате говорили, что театральные деятели выступают [4] против прав и свобод человека.
Сергей Медведев: Наверное, имеется в виду письмо Калягина.
Анатолий Голубовский: Там еще больше 200 театральных деятелей, худруки всех театров. Там написано, что координирующий орган, который возникнет в результате реализации этого указа, должен также решать вопросы согласования кадровой политики.
Сергей Медведев: Видимо, будут назначать режиссеров.
Анатолий Голубовский: Не будет этого, потому что все, кого только что назначили, подписали протест против этого указа. В «Основах государственно-культурной политики» тоже предусматривалось создание неких структур и механизмов реализации всего этого, но вообще ничего не было сделано.
Сергей Медведев: Можно посмеяться над всем этим как над очередной бюрократической абракадаброй от Министерства культуры. Но там же есть вещи, похожие на советский Главлит – создание особого государственного органа идеологического контроля. Это что же, старцы из Совета безопасности будут литовать произведения искусства?! И вообще, возникает некий институт идеологического надзора – экспертиза документов, мероприятий, информационных материалов на предмет соответствия традиционным ценностям.
А далее – анализ деятельности структур и лиц, наносящих ущерб национальным интересам России в сфере традиционных ценностей, разработка и принятие мер по противодействию этому. Это уже прямая адресация к правоохранительным органам.
Анатолий Голубовский: Но это все-таки не цензура. Раньше же была предварительная цензура.
Сергей Медведев: А здесь дела будут возбуждаться по факту публикации.
Анатолий Голубовский: Во всех сопроводительных документах они пишут, что государство должно финансировать только то, что соответствует этим самым «традиционным российским ценностям», хотя, конечно, свобода и права человека – никак не традиционная российская ценность.
Сергей Медведев: Но хорошо, что записали.
Анатолий Голубовский: Нет, не хорошо, потому что Навального обвиняют в том, что он нарушает права человека, собирая личные данные людей. Какую бы прекрасную либеральную ценность они туда ни внесли, она всякий раз оборачивается совершенно другим.
Сергей Медведев: Значит, это все-таки не цензура?
Анатолий Голубовский: Нет. Это так называемая финансовая цензура, когда говорят, что государство будет поддерживать только то, что соответствует этому.
Сергей Медведев: А если на государственные деньги уже снят фильм, не соответствующий «российским традиционным ценностям»?
Анатолий Голубовский: Тогда плохо дело: могут, например, потребовать деньги назад. А на частные деньги, вроде бы, как сказано, что можно делать все, что хочешь. Но тех людей, которые выступают против этого указа, Аристархов назвал паразитами: вот СТД получает 228 миллионов из госбюджета – они все паразиты, их нужно снимать с государственного финансирования. В государственной бюджетной сфере сотни театров, тысячи музеев.
Сергей Медведев: Значит, пока еще преждевременно опасаться цензуры?
Анатолий Голубовский: Не преждевременно, ведь цензура может выражаться и в том, что людей будут увольнять, снимать спектакли. Первым случаем такой цензуры, связанной со ссылкой на основы государственной политики, был эксцесс с «Тангейзером» в Новосибирском театре [5].
Сергей Медведев: К нам присоединяется социолог Алексей Левинсон.
Алексей Левинсон: Название уводит нас от сути проблемы, поскольку нет никаких серьезных оснований отделять одни ценности от других по тому признаку, традиционные они или нетрадиционные. Это просто иносказание: есть «хорошие» ценности, которые мы одобряем, потому что они связаны с нашим славным прошлым.
Сергей Медведев: Есть ли какой-то набор ценностей, который более свойственен российскому обществу?
Алексей Левинсон: Этот набор выражен на совершено другом языке, он не совпадает с этим списком. Я думаю, речь идет о создании инстанции контроля, осуществляемого по произволу тех, кто будет его реализовывать. Суть дела в том, что в этом 11-страничном документе слово «безопасность» встречается 9 раз, а Совет безопасности оказывается одним из инструментов контроля над этими ценностями. Становится яснее ясного, что органы госбезопасности решили распространить свой контроль и на эту сферу. Очевидно, предполагается создать еще некое ведомство: это будет одновременно и цензура, и идеологическое управление. Это претензии на контроль за всем – искусством, наукой, образованием, медиа.
Сергей Медведев: Вы ожидаете введения обладающего полномочиями органа идеологического надзора, а также юридических последствий?
Алексей Левинсон: Да, конечно. Те, кто называет себя органами безопасности, распространяются по всему социальному пространству.
Сергей Медведев: Но ведь это тоже может быть одной из ценностей – безопасность, «слово и дело государево», диктат государственного интереса везде. Это же одна из базовых российских констант!
Анатолий Голубовский: Одна из причин нынешней ситуации – то, что одной из самых не реформированных сфер в 90-е годы была сфера культуры. Нужно было упразднить Министерство культуры, провести децентрализацию, эмансипировать культуру, но все как было, так и осталось. Культура была одной из отраслей народного хозяйства: есть министерство, есть общественные организации, творческие союзы, и у каждого своя функция. И все это осталось. Михаил Швыдкой сохранил отрасль, все эти бессмысленные сети, учреждения культуры, где нужно и не нужно, и оно ждало момента, когда наконец появится такой указ, и тут врубятся все эти цензурные функции.
Эту работу начал еще Мединский, из его уст впервые прозвучало: мы не будем поддерживать то, что не нравится государству. При его предшественнике Авдееве, замечательном министре культуры, группа «Война» [6] неожиданно получила Государственную премию «Инновация», несмотря на противодействие всех, кого только можно, благодаря упорству жюри. И тогда на министра Авдеева наехали депутаты ГД: «Вы куда тратите государственные деньги?!» Авдеев сказал: «Вообще, то, что сделала группу «Война», отвратительно. Но мы живем не при Хрущеве, который мог прийти в Манеж и устроить разнос. У нас нет цензуры. Если эксперты Министерства культуры считают это искусством, значит, это искусство. А если эти художники нарушили законодательство РФ, то это уже дело прокуратуры». Естественно, после этого он немедленно слетел.
Сергей Медведев: Может ли быть в России какая-то традиционная ценность? Например, для народа Чечни традиционная ценность – кровная месть. Как подвести под одну гребенку исламские, православные и нерелигиозные народы? Кстати, религиозных ценностей нет.
Анатолий Голубовский: На это обращал внимание на обсуждении в Общественной палате Владимир Легойда. И ведь момент принятия этого документа совершенно неслучаен – это момент самой острый конфронтации с Западом. Вице-президент Объединения буддистов на обсуждении в Общественной палате сказал: «А может быть, убрать из этого документа США и их союзников? Это же все-таки наш внутренний документ. Мы должны как-то разобраться со своим народом. При чем тут США и союзники?!» А это главная идея всего этого документа и Николая Патрушева.
Сергей Медведев: Одна из угроз, записанная в этом реестре традиционных ценностей, – это угроза демографии, семье, отдельно упоминается в качестве угрозы отказ от рождения детей, был создан реестр токсичного контента, куда отнесены радикальный феминизм и ЛГБТ. Слово представителю ЛГБТ-сообщества Николаю Кавказскому.
Николай Кавказский: Там говорится о представлении о браке как о союзе мужчины и женщины, то есть мы сразу убираем и ЛГБТ-сообщество, и полиаморных людей. Говорится, что пропаганда бездетности – это деструктивная идеология, то есть чайлдфри тоже будет подвергаться дискриминации. Там много слов о нравственности, о традиционных семейных отношениях, но ясно, что под этим понимается патриархат, домострой, то есть те ценности, которые, на мой взгляд, являются устаревшими, варварскими и абсолютно безнравственными. Нравственное – это добровольные отношения равноправных людей, а не когда один хозяин, а другая – вещь, что они де-факто хотят сделать традиционной ценностью.
Сергей Медведев: Отовсюду лезет демография! Ведь параллельно с этим проходит обсуждение токсичного контента, того, что предложил Ашманов, – саморегулирующийся реестр токсичного контента, куда сейчас внесено насилие, антипрививочники, радикальный феминизм, отказ от рождения детей, ЛГБТ и, видимо, для смеха еще добавили зоофилию. В этих «традиционных ценностях» и «токсичном контенте» четко прописана патриархатная нормативная сексуальность.
Анатолий Голубовский: Но, по-моему, весь этот патриархат на самом деле не очень интересен Патрушеву или Аристархову. Интересна поддержка со стороны каких-то сил, общей охранительной повестки, ориентированной на цензуру, а найти ее можно только в тех слоях общественности, которые выступают ровно с этих позиций. И ведь действительно существует некий общественный запрос на такого рода вещи. Это попытка привлечь на свою сторону хоть какие-то силы, но создатели документа переоценивают мобилизационный потенциал всех этих сил.
Сергей Медведев: Но я боюсь, что из этого вырастут репрессивные правоохранительные меры.
Анатолий Голубовский: Репрессивные механизмы существуют и сейчас, в частности, избирательное применение «Основ государственно-культурной политики» как цензурного механизма. Совершенно непонятно, для чего нужен этот указ! Возможно, чтобы у Совета безопасности РФ были основания продемонстрировать, что там побольше воли, чем у вялых людей из Министерства культуры.
Сергей Медведев: Это тоталитаризм? Или мы еще далеко от того, что государство вмешивается в умы граждан?
Анатолий Голубовский: Конечно, далеко. Это никакой ни тоталитаризм, а жалкая попытка построить такую дистопию. Это совершенно утопический документ, но необходимо критиковать его, сражаться с теми людьми, которые его придумали.
Сергей Медведев: Все равно Россия пусть на небольшой шаг, но приблизилась к тем вещам, которые запрещены в Конституции, – к созданию государственной идеологии и к возрождению цензуры.
Алексей ЛЕВИНСОН
Оригинал [7]
Министерство юстиции России внесло корпорацию РСЕ/РС и некоторые ее проекты в свой реестр зарубежных средств массовой информации, объявленных «иностранными агентами».
АНО “Левада-Центр” принудительно внесена в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента.