Марш на Москву участников ЧВК «Вагнер» стал шоком для многих россиян. В день мятежа резко пошли вниз настроение граждан и их оценка ситуации в стране. Но люди не успели как следует испугаться, как все уже было кончено, и рейтинги властей почти не пострадали, а авторитет Евгения Пригожина резко упал. Теперь для власти важно преодолеть негативное впечатление, которое мятеж произвел на представителей элитных групп, пишет Денис Волков в материале для Forbes.
Вооруженный мятеж Евгения Пригожина, его неожиданность, стремительное начало и конец оставили у наблюдателей много вопросов. Участники опросов и фокус-групп часто выражали недоумение по поводу случившегося, обсуждали конспирологические теории. Но если о причинах и сути событий можно спорить долго, влияние мятежа на общественное мнение прорисовывается в исследованиях «Левада-центра» (включен в реестр НКО-иноагентов) довольно отчетливо. События 24 июня пришлись на середину нашего ежемесячного шестидневного поквартирного опроса, что стало своего рода исследовательской удачей — можно было по дням проследить, как менялись настроения. Дополнительный телефонный опрос и пара фокус-групп спустя несколько дней после известных событий только подтвердили наши выводы.
Уровень осведомленности
Опрос, проведенный спустя несколько дней после неудавшегося мятежа, показал [1] высокую осведомленность людей о случившемся: более половины опрошенных «внимательно следили» за развитием событий, ничего не слышали об этом лишь 8%. При этом около четверти респондентов ответили, что впервые узнали о произошедшем уже 23 июня вечером, еще 42% — утром в субботу. Однако респонденты склонны завышать степень своей осведомленности постфактум, и данные нашего регулярного исследования обнаруживают [2], что по-настоящему россияне осознали масштаб случившееся не сразу, да и то не все: только 23% респондентов, опрошенных в день мятежа, отметили его в числе главных событий последнего времени, и в последующие два дня опроса таких набралось уже в два раза больше.
Характерно, что большая часть россиян узнала о мятеже именно по телевидению (44%), а значит, сразу в интерпретации властей. Чем старше человек, тем с большей вероятностью он обращался именно к телевизионным программам. В чрезвычайных ситуациях люди вообще склонны чаще использовать «официальные источники информации». Это автоматически задало основную рамку интерпретации событий: Пригожин — предатель. Поэтому неудивительно, что и в материалах фокус-групп и в ответах на открытые вопросы количественных исследований респонденты часто цитировали выступления официальных лиц, будь то президент Владимир Путин с его «ударом в спину» [3] или министр иностранных дел Сергей Лавров, заявивший [4], что попытка мятежа в России всего лишь «передряга».
Многие (29%) получали информации о случившемся от друзей и знакомых. Участники фокус-групп подтверждали, что в день мятежа переписывались и перезванивались со своими друзьями и родными, делились новостями, советовались о том, как себя вести, старались дозвониться до знакомых в южных регионах, в которых разворачивались непосредственные события.
К помощи различных интернет-источников прибегали прежде всего самые молодые и интересующиеся политикой граждане — в совокупности это около трети опрошенных. Именно они раньше других узнали о мятеже и затем пристально следили за действиями вагнеровцев в прямом эфире. Важно понимать, что даже в этой наиболее информированной аудитории уровень квалификации читателей был очень разный: кто-то отслеживал сообщения информагентств и скроллил телеграм-каналы, а кому-то было достаточно ленты во «ВКонтакте».
Кроме того, в интернет-аудитории — более молодой и скептически настроенной к власти — отношение к Пригожину оказалось наименее однозначным, а доля сочувствующих ему наиболее высока. Так, если в среднем по выборке соотношение положительных и отрицательных ответов на вопрос о доверии Пригожину составляло [2] в начале июля 22% к 50%, среди телезрителей 15% к 55%, то среди читателей Telegram-каналов — уже 32% к 48%.
Сочувствующие Пригожину
Среди тех, кто в той или иной степени поддержал Пригожина в дни мятежа и после него, можно выделить по крайней мере две разные группы. В первую очередь это те, кто прислушивается к критическим выступлениям хозяина ЧВК «Вагнер» о ситуации на фронте и в армии. Ведь главное в массовом образе Евгения Пригожина — его готовность отстаивать свою точку зрения [2], критиковать военных, «бороться за правду». Они считают, что их кумира «довели», «спровоцировали» тем, что «его не слушали», «не шли ему навстречу», «оскорбили», «предали».
Вес словам Пригожина в глазах сочувствующих придает признание эффективности [1] вагнеровцев на поле боя: «они взяли Бахмут, взяли Соледар». Мнение о том, что ЧВК воюет лучше, чем регулярные войска, довольно популярно. Сам Пригожин представляется своим сторонникам чуть ли не отцом своих солдат: «они у него обуты и одеты», он заботится об их снаряжении, практически «ест с ними из одной миски, ходит в одну баню». Эти слова повторялись и в ответах на открытые вопросы о Пригожине, и в обсуждениях на фокус-группах.
К ситуативным сторонникам лидера мятежа можно отнести часть оппозиционно настроенных граждан, которые к самому Пригожину относились настороженно и считали происходящее «борьбой жабы с гадюкой». По образному выражению одного из участников фокус-групп они «запаслись попкорном» и внимательно следили за развитием событий. Многие из таких наблюдателей, похоже, особо не переживали по поводу возможной драматической развязки, потому что уже давно чувствуют эмоциональное опустошение и считают, что «ужасный конец лучше, чем ужас без конца».
Осудившие мятеж
Однако большая часть опрошенных осудила действия Пригожина. Сделали они это, очевидно, вслед за властью и государственными телеканалами. Резкое ухудшение отношение к хозяину «Вагнера» показал сначала наш ежемесячный опрос, в ходе которого одобрение деятельности Пригожина снизилось вдвое: с 58% в первые дни опроса до 30% в конце. К началу июля отношение к нему еще больше ухудшилось, до указанных выше 22% поддержки.
Важно отметить, что отношение к полевому командиру ухудшилось прежде всего у людей, которые не особо компетентны в политических вопросах, они следят за событиями, но не очень внимательно и потому особенно зависимы в своих суждениях от доминирующей информационной повестки центральных телеканалов. Главным образом это женщины пенсионного возраста, узнавшие о мятеже постфактум из новостей Первого канала и «России-1».
Главный грех Пригожина для них состоит в том, что он «устроил мятеж» и «посеял смуту», нарушил спокойное течение жизни, пошел против власти [5], президента, страны, народа. Важным доводом против Пригожина его противники видят в том, что в ходе мятежа погибли военные летчики, сбитые вагнеровцами. По словам участников фокус-групп, этого они ему «никогда не простят». Главную причину мятежа респонденты видят в личных амбициях Пригожина, он «захотел власти и денег», «заигрался» и, как считает каждый пятый опрошенный, «превысил свои полномочия». Иными словами, не по Сеньке шапка. При этом поверить в то, что Пригожина «перекупили американцы», готовы лишь мизерные 2% опрошенных.
Умеренная тревожность
Базовой реакцией на события 24 июня стала тревога [1], которая в день мятежа нашла выражение в коротком всплеске [6] интереса к наличной валюте, а также [7]авиабилетам [8] в другие страны. Впрочем, ни первое, ни второе не шло ни в какое сопоставление с тем, что наблюдалось в феврале и сентябре 2022-го — после начала «спецоперации»* и объявления частичной мобилизации. Наши долгосрочные замеры также говорят о том, что мятеж Пригожина практически никак не повлиял на общественные настроения.
Так, вопрос на оценку самочувствия респондентов, который серьезно обвалился прошлой осенью сразу после объявления частичной мобилизации, в июне не изменился по сравнению с прошлым месяцем: 13% респондентов сообщили о прекрасном самочувствии, 62% — о нормальном и ровном настроении, несмотря на то что в стране только что провалился попытка вооруженного мятежа. Впрочем, более внимательное рассмотрение результатов опроса по дням обнаружило, что в день мятежа настроения начали обваливаться, почти на 10 п.п., но уже на следующий день вернулись в норму.
Похожая ситуация наблюдалась [9] и по вопросу о том, в каком направлении движется страна. Этот индикатор в июне просел на целых 7 п.п. по сравнению с маем, но в день мятежа падал до 15 пунктов вниз и затем частично восстановился. На следующий вопрос о том, что именно беспокоит респондентов в связи с ситуацией в стране, лишь два человека из 1600 связали свои тревоги с мятежом, гораздо больше людей беспокоили рост цен, низкие зарплаты и недоступность медицинского обслуживания. Для них мятеж не столько драматическое событие, сколько лишнее подтверждение общего бардака и элитных разборок, до которых простым обывателям нет дела. Похожее впечатление произвели и фокус-группы. Наверняка сказалась и скоротечность событий. Люди не успели как следует испугаться, как все уже было кончено.
Рейтинги властей
Соответственно, мятеж имел весьма ограниченное влияние и на рейтинги властей. Такое положение вещей фиксируется всеми доступными исследованиями. Рейтинги Владимира Путина, премьера Михаила Мишустина, Сергея Лаврова и правительства в целом не изменились [9]. Пострадал лишь рейтинг министра обороны Сергея Шойгу, который и был мишенью критики Пригожина. А вот Путин, с точки зрения большинства, сделал ровно то, чего от него ожидали: выступил, показал свою осведомленность, проявил твердость, поддержал военных и осудил мятежников. Своих противников президент не убедил, но для его сторонников этого было достаточно: «свою часть он сделал». Вопросов к Владимиру Путину у рядовых россиян не осталось.
Заметим, что слова президента о Пригожине, которого, впрочем, по своей привычке Путин ни разу не назвал по имени, били по ключевым свойствам образа «народного генерала». Президент словно бы говорил своим слушателям: вы думали, что Пригожин — патриот и борется с коррупцией, а он оказался предателем и растратчиком государственных средств. В результате репутация хозяина «Вагнера» в глазах большинства россиян была разрушена, и тем самым была устранена потенциальная альтернатива власти самого Владимира Путина. И здесь напрашиваются параллели с тем, как ранее власть расправлялась с политиками, которые бросали вызов президенту, — Алексеем Навальным, Сергеем Фургалом, Павлом Грудининым. Их дискредитация в глазах обывателей автоматически укрепляла рейтинг президента, подчеркивала его безальтернативность. Так вышло и на этот раз.
В результате сегодня в массах преобладает мнение, что неудавшийся мятеж никак не сказался на авторитете центральной власти. Треть опрошенных вовсе ожидает еще большей консолидации общества и укрепления государства — так считают прежде всего последовательные сторонники власти. Сомнения в таком развитии событий несколько чаще испытывают, с одной стороны, россияне помоложе, которые уже давно настроены более оппозиционно и сейчас только укрепились в своем мнении. С другой стороны, сомнения также демонстрируют представители субэлитных групп, которых захватывают опросы: управленцы, предприниматели, наиболее образованные граждане. А значит, теми же чувствами должна быть охвачена какая-то часть российских элит.
Возможно, именно для них и были устроены недавние поездки Владимира Путина в регионы, когда президент, нарушая все нормы заведенного в Кремле карантина, пошел общаться с горожанами Дербента. Всем скептикам кадры ликующей толпы должны были послать четкий сигнал: «Вы еще сомневаетесь, кого поддерживает народ? Подумайте еще раз!».
Денис ВОЛКОВ
Источник [10]