Что можно сказать про этот прошедший год?
Прежде всего — Путин сохраняет очень высокий рейтинг.
В феврале 2013-го Левада-центр провел опрос «Если бы выборы президента проходили в ближайшее воскресенье, стали бы вы в них голосовать и за кого?». Путин получил 32% голосов, а находящийся на втором месте Зюганов — 8%!
Разумеется, рейтинг Путина колеблется. Колебания любопытные, неслучайные.
Так, на выборах 2000 года за него проголосовали 53% от 69% пришедших на выборы. То есть — 36,5% граждан РФ. На выборах-2004 — 71% от 64% голосовавших, т.е. свыше 45%! В 2008-м, как известно, де-юре выбирали Медведева, но понятно, что де-факто это было голосование «по доверенности Путина». Итог: 70% голосов от 70% пришедших на выборы, всего 49%! Нет сомнений, что если бы в выборах решил участвовать сам Путин, итог был бы как минимум не ниже…
И вот 2012 год. 64% от 65% проголосовавших. Итого — 41,6% от общего числа граждан РФ. Кстати, наинизший результат был в Москве — 48% от 58% пришедших голосовать, всего — около 29%. Понятно, что это связано с «московской протестной зимой»-201112.
В общем, если полагаться на данные Левада-центра, за год президентский рейтинг снизился с 41,6 до 32%. Но ведь во время выборов всегда пик политизации, пик рейтинга, с помощью всех СМИ идет «ударная возгонка».
Так что с поправкой на сезонный фактор изменение еще меньше.
При этом деятельность Путина одобряют 62%, а доверяют ему 38% (Медведеву 21%). Согласно ВЦИОМ результаты того выше — доверяют 47% (не доверяют 9%), Медведеву доверяют 23%.
Конечно, власть президента (как и любого чиновника) — не функция рейтинга. Как бы ни было слабо Российское государство, невозможно представить, что решения президента выполняются или не выполняются «в зависимости от рейтинга». Тем не менее особенности патриархального политического сознания известны: верят не в законы и институты, а в личности. Отсюда — столь трепетное отношение к рейтингам.
При сохранении имеющихся тенденций Путин не только останется самым популярным политиком к 2018 году (год новых президентских выборов). Он останется просто единственным реальным политиком в стране, больше того — единственным влиятельным «политическим институтом» в РФ. Остальные «институты» могут считаться «имитацией» — но вот Путин-то вполне реален!
Геометрия русской политсистемы: ровная площадь (а то и того куда хуже — болото), а посредине «свечой вздымается» один человек. Причем это практически всегда — формальный лидер «по должности». Цари — генсеки — президенты… Не приживались в России ни «коллективное руководство», ни парламент, ни даже «тандемы» и «триумвираты». Единоличная власть трескалась «на стыке эпох» (скажем, 1917, 1922-25, 1953-54, 1964-66, 1991-93), но «разброд и шатания» каждый раз быстро кончались, опять появлялся Один Лидер. И уж тем более ни разу не получалось реальное «разделение властей»: власть Главного — всегда главная (и иногда, в случае «споров властей» это доказывает — как в октябре 1993).
В чем-то похоже на модель нашей экономики, где по-прежнему «монокультура» — нефть и газ, дающие около 45% промышленного производства, 70% экспорта и 50% доходов бюджета.
Такая «Вертикальная Система» — не результат какого-то «плана», чьей-то злой или доброй воли. Вековая прочность показывает: Система органична, выросла из «истории с геологией».
Путин не «создал» эту Систему (или «матрицу», или «архетип», или «культурный код», или «генофонд», или «русское притяжение» — можно придумать еще много метафор). Это «создать» невозможно — как «создать» язык. И не «воссоздал»: она всякий раз воссоздается «сама», подчиняя себе разные элементы, всех политиков, как ее «одобряющих», так и «ругающих». Система формирует политиков и лидеров. Путин просто ее чувствует, следует ее логике, идет — как умеет — по этой колее, по линиям этого силового поля.
Другое дело, что эта органическая Система плохо отвечает на вызовы современного мира. Стабильная Система слабо обеспечивает стабильность: переход к новому лидеру (рано или поздно неизбежный!) всегда вызывает страх «разрыва», «обрушения Вертикали». Западная модель — стабильность через публичную конкуренцию партий, стабильность через перезагрузки и плавные изменения, при неизменности общих правил игры — имеет определенные преимущества («худшая система управления, не считая всех остальных» — Черчилль). Да, эта система плохо приживается в нашем климате, но делаются ли какие-то усилия по ее адаптации?
Здесь за последний год перемен не произошло. Авторитет Думы (согласно опросу ВЦИОМ ей доверяет 38%, не доверяет 46%) таков, что о «разделении властей» говорить не приходится. Что касается оппозиции, как «системной», так и «бессистемной», то ни конкурентом, ни партнером для власти она быть не может. Общество считает оппозицию «имитационной», «потешной» — и трудно с этим спорить. Ни воли к власти, ни креативных (пусть популистских) лозунгов, ни энергии, ни харизмы … «Системных» вполне устраивает их экологическая ниша в думском буфете. «Бессистемных» вполне устраивает их экологическая ниша в тусовочном кафе «Жан Жак». Движение, которое взяло фальстарт в декабре 2011, без толку потопталось по бульварам и вернулось туда, откуда вышло на улицу — в родную интернет-норку (по дороге от нечего делать поставив любительский спектакль по мотивам «Союза меча и орала»).
И в этом не приходится винить «лидеров» (при всей их, скажем так «странности»). Спрос рождает предложение. Значит — в обществе нет спроса на реальную оппозицию. Есть — растущая усталость, апатия, отчуждение от власти. Но нет — энергии движения к переменам. В том числе нет и интеллектуальной энергии — то есть понимания, какие же перемены нужны и возможны. Нет и моральной энергии — веры в реальность перемен. А ведь это равно относится к оппозиции и к власти: общество ниоткуда не видит Нового Проекта для страны. И продолжает жить в «рентно-сырьевом полусне».
В такой ситуации власти ничего не стоит «переигрывать» оппозицию: в этой игре в кошки-мышки никакое действие кошки не может превратить ее в мышку — и наоборот. Власти легко использовать «оппозицию» как фон: ну, как вам, уважаемые избиратели такая вот «альтернатива»?! Это все легко, понятно, с точки зрения политической тактики (удержание власти, повышение рейтинга и т.д.) делается грамотно.
Но стратегически, если власть хочет оживить политсистему (в том числе «взбодрить» своих сторонников и саму себя) ей нужно делать нечто большее — стараться помочь возникнуть реальной, вменяемой, осмысленной оппозиции. Разумеется, речь не идет о набивании очередной «потешной куклы» к очередным выборам. Нет, я говорю о том, чтобы создать условия — организационные, пиаровские и т.д. — для возникновения независимой оппозиции, готовой не к клоунаде, а к серьезной конкуренции за власть.
Не слишком ли большие ожидания от власти? В конце концов кто, где, когда в здравом уме создает себе противников? Пусть уж сами растут, как умеют…
Но в том и дело, что, во-первых, на нашей почве «само не растет». Пока поле политического тяготения не изменилось, пока единственным субъектом остается власть — ей «водить» и в деле создания оппозиции. (Или «не водить», конечно). И, во-вторых, речь идет не о создании «непримиримого противника», больного «путинофобией» (как нынешняя «демтусовка»), а о формировании конструктивной оппозиции, стремящейся не рушить до основания, а менять, трансформировать то, что есть.
Да, небывалая задача. Власти — понять что «конструктивность» и «подчинение» совсем не одно и то же. Оппозиции понять, что конкуренция обязательно включает компромисс, а радикальные вопли — детская игра (обычно жалкая, иногда — опасная…).
Главное: те и другие должны стараться выйти из вечной парадигмы «все — или ничего».
Небывалая задача. Но неизбежная — если мы хотим плавного развития страны, хотим избежать открытых переломов. Решать эту задачу придется. Пока что здесь сделано очень мало, пожалуй лишь в «негативном ключе»: не ввели цензуру в Интернете, сохраняется свобода слова в газетах, на радио. Возможно, перемены последуют на новых выборах в Думу (2016), которые будут проводиться по смешанной системе, на выборах губернаторов.
Но, пожалуй, главное реальное политическое действие года — «национализация элиты».
Дело даже не в антикоррупционных расследованиях самих по себе — хотя со времен «деда Щелокова» (1983) не помню публичных обвинений в адрес министров, тем более — силовых. Но куда интересней «дело Пехтина».
Впервые высокий чиновник публично поплатился за нарушение того, что называется «правилами приличия» (или «политкорректностью по-русски»). Причем, то, что это было сделано вполне мягко, без «растаптывания», на мой взгляд, говорит не о нерешительности, а о разумности и силе власти. Публичное «уничтожение» — это дело для нас привычное. Единичная образцовая порка — сколько их было …
Здесь же речь идет о другом. Человеку предоставляется публичный и цивилизованный выбор — оставаться в бизнесе или быть во власти (я, понятно, опускаю конкретные детали именно «дела Пехтина»).
Именно цивилизованность выбора позволяет предположить, что речь может идти не о пиар-компании (кстати, ее пиар-эффект я бы не преувеличивал), а о длительной компании по разумной перестройке элит. Никто никого не уничтожает, не унижает, не «порет» — но систематически проводится линия по разделению элиты властной (чиновники) и собственнической (бизнес).
Это тоже преобразование негромкое, неспешное, но необходимое для модернизации страны. Если оно будет проводиться, конечно…
Подводя итоги этого политгода, я бы сказал, что можно видеть разные громкие (часто скандальные) пиар-акции, этакое «броуновское движение» в масштабе ТВ-шоу.
Можно видеть начало достаточно осмысленных (и потому осторожных) движений по изменению линейной геометрии имеющейся политической Системы — традиционной, во многом патриархальной, полуавторитарной.
Какой взгляд более адекватен? Прошедший год не дает ответа на этот вопрос. Возможно ясность внесет ближайшее будущее — будут ли и как продолжены и усилены системные преобразования.