Последнее время становится популярной точка зрения, что Запад должен прислушаться и объединиться вокруг России для решения глобальной проблемы терроризма. Общая беда — террористическая атака на мирных жителей — несомненно сблизила нас с коалицией западных стран. Мы уже видели фотографии российских самолетов, несущих бомбы с надписями «За наших!» и «За Париж!»; в эфире теле- и радиоканалов все отчетливее слышны мнения, что необходимо сближение на фоне общей угрозы. Вслед за сменой информационной повестки будет меняться и общественное мнение. Конечно, оно обладает определенной инерцией, но первые признаки коррекции общественного восприятия уже заметны в среде молодежи, менее всего погруженной в перипетии политической жизни и потому наиболее подверженной влиянию СМИ. Из материалов фокус-групп становится понятно, что Америка хоть и соперник, но уже не главный враг, а отношение американцев к нам зеркально нашему отношению к ним: простые люди всегда найдут общий язык, если есть единая проблема. Оголтелый антиамериканизм начинает сменяться прагматическим отношением и готовностью к сотрудничеству.
Политика для россиян максимально персонализирована: международные отношения — это не соперничество народов или обезличенных систем, а состязание лидеров. Поэтому важно и то, как россияне сравнивают реакцию руководства Франции и России на произошедшие теракты. Франсуа Олланду приписывается слабость и неуверенность, допущенные им во время обращения к французам сразу после теракта. Респонденты описывают его как растерянного и напуганного, хотя и отмечают искренность этой реакции: она видится естественной и понятной для «простого» человека. В этом заключается главное отличие от реакции российского президента, которого на фокус-группах россияне нередко описывают как закрытого, скрытного: «он себе на уме». Однако отсутствие публичной реакции со стороны президента вызвало у наших соотечественников непонимание: 73% россиян ждали от президента обращения к нации и соболезнования родственникам погибших. Но ему простили такое поведение. Как и положено бывшему сотруднику органов безопасности, по мнению россиян, Путин стремится уйти от спекуляций и хочет сперва получить полную информацию. От него ждут подобного отношения, ведь он воспринимается как малоэмоциональный, но «героический» лидер, уже не пытающийся (да и зачем?) очеловечить свой имидж акциями сближения с народом. Обществом это оценивается как показатель уверенности в своих действиях, что компенсирует россиянам их собственную растерянность перед завтрашним днем и непосильными для обывателя проблемами. В итоге граждане делают вывод, что Путин опять всех переиграл и теперь для западного мира нет иного выхода, кроме как войти в «команду» России.
Для общественного сознания возрастание международной роли России становится все более значимым явлением. И речь идет не только об удержании авторитета власти — это важно, но поддержка общества остается на зрительском уровне и потому вполне может смениться разочарованием руководством в относительно краткосрочной перспективе. Намного важнее потенциальное изменение общественных норм, в рамках которых живут и действуют россияне. Сейчас принято говорить о крайнем развороте к идеалам, символам, значениям прошлого. Например, заявление Всеволода Чаплина о том, что террористов необходимо уничтожать без суда и следствия, ставит под сомнение универсальные гуманистические нормы, выработанные за последние сто лет. Его слова должны быть истолкованы не просто как эмоциональное осуждение бесчеловечного поступка террористов — это обдуманное и серьезное отрицание современного порядка, призыв к сверхмощным средствам в ненормальных обстоятельствах. Конечно, можно сказать, что это мнение одного человека, не занимающего ключевых государственных должностей и известного своим эпатажем. Но эти слова очень хорошо вписываются в контекст актуальной политики. Недавнее выступление Владимира Путина было посвящено террористам, взорвавшим самолет в небе над Египтом, которых найдут и «покарают» в любой точке планеты. Безусловно, преступников необходимо найти и наказать в соответствии с законом. Но президент и официальный представитель Русской православной церкви предпочли сформулировать это именно как ветхозаветное возмездие «око за око». Подобный посыл от лиц, обладающих не только формальной властью, но и моральным авторитетом, оценивается и принимается обществом как должный способ отношения к писаным общественным нормам. Массово декларируется потребность пересмотреть отношение к морально-этическим рамкам поведения в условиях фактически военного времени и острой международной борьбы. Никто не может осуждать наш способ выживания и навязывать свои правила. За восемь лет число россиян, считающих, что нам не следует обращать внимание на критику в адрес России со стороны Запада, увеличилось с 38% до 62%. Расширение внешнеполитического влияния на фоне неубедительных действий европейских стран в глазах россиян девальвирует значение международных норм, созданных в рамках западной цивилизации. Вслед за этим ставится под вопрос юрисдикция ЕСПЧ на территории России и вообще необходимость следовать чуждым правилам поведения. Причем чуждое — это не обязательно западное. Чуждым, а потому лишним, признается официальный правовой документ, расходящийся с обычаями и привычками поведения россиян. Право сильного, ставшее единственным средством эффективной внешней политики в условиях кризиса международных институтов, проецируется на внутреннюю жизнь страны и становится руководящим принципом для индивида в обществе. В таких условиях противоречие между формальным и неформальным нормативным регулятором все чаще решается в пользу последнего.