Пресс-выпуски

Доверие институтам

Опрос проведен 20 – 26 августа 2020 года по репрезентативной всероссийской выборке городского и сельского населения объемом 1601 человек в возрасте от 18 лет и старше в 137 населенных пунктах, 50 субъектах РФ. Исследование проводится на дому у респондента методом личного интервью. Распределение ответов приводится в процентах от общего числа опрошенных вместе с данными предыдущих опросов.

Статистическая погрешность при выборке 1600 человек (с вероятностью 0,95) не превышает:

3,4% для показателей, близких к 50%
2,9% для показателей, близких к 25% / 75%
2,0% для показателей, близких к 10% / 90%
1,5% для показателей, близких к 5% / 95%

 

ДОВЕРИЕ К ОСНОВНЫМ СОЦИАЛЬНЫМ ИНСТИТУТАМ

Социальное доверие – сложный социальный феномен. Повседневное сознание, включая публицистов, обычно рассматривают его как психологический акт, эмоционально окрашенное отношение к другим людям. С точки зрения социологии «доверие» — это сложное социальное взаимодействие, которое включает различные компоненты: нормативные представления действующего о Другом (партнере, конкуренте, власть имеющем, ведомственном функционере и т.п.). Сюда входят признание символического статуса того или иного социального института, заинтересованность в реализации запросов различных групп или всего населения в целом и представление о шансах или вероятности осуществления подобных надежд или планов, а также различные стратегии оперирования с социальными силами, принадлежащими этим институтам (солидарность, уклонение, признание авторитета, повиновение, демонстративная лояльность, вера в возможность найти защиту и проч.). Институциональное доверие предполагает разные основания веры в то, что действующие лица (акторы, исполнители институциональных ролей) будут вести себя  в соответствии с предписанными нормами этого института. Люди по-разному «доверяют» врачу и президенту, кассиру или священнику, своим родственникам, коллегам и начальнику на работе. В свою очередь, «недоверие» — это не просто негативная характеристика – слабость или отсутствие соответствующих норм. Если это сомнение в выполнении предполагаемых действий со стороны института, отсутствие «доверия» носит хронический или систематический характер, то недоверие становится выражением самодостаточного социального поведения, своего рода негативной, но значимой социальной силой, мотивацией массового поведения.

«Полное доверие» означает нормативное согласие или консенсус в обществе по ключевым позициям установившегося социального порядка. Сфера распространения этого отношения указывает на степень стабильности, солидарности и готовности поддерживать эти отношения, степень включенности или участия в общественных делах. Выше всего показатели полного доверия в скандинавских странах, ниже всего — в странах, оказавшихся в состоянии дезорганизации государства, гражданской или религиозной войны, господства криминальных банд, интенсивной эмиграции и т.п., что мы можем видеть в некоторых странах Африки или Ближнего Востока.

График 1

В настоящее время в России только три социальных института имеют положительный баланс доверия: вооруженные силы РФ, президент и органы госбезопасности. Все остальные, начиная с церкви и других религиозных объединений, благотворительных  организаций (по отношению к ним доли «доверия» и «недоверия» примерно равны), находятся в зоне преимущественно негативного отношения. Если же к этим показателям недоверия добавить затрудняющихся с оценкой (как выражение косвенного недоверия или оппортунистического ухода от открыто негативной позиции, что свойственно пассивным в общественном плане контингентам населения), то картина массовых представлений о социальной и политической системе современной России предстанет с абсолютной ясностью

Таблица 1

Параметры институционального доверия / недоверия
(август 2020; ответы ранжированы по первому столбцу)

Полное доверие Не вполне доверяют Полное недоверие Затруднились ответить
Армия 66 17 8 9
Президент 58 26 15 2
ФСБ 53 18 11 18
Церковь, религиозные организации 42 21 21 16
Российские благотворительные организации 40 27 16 18
Правительство 38 34 23 5
Малый и средний бизнес 38 32 13 17
Региональные (краевые, республиканские) органы власти 36 36 21 7
Полиция 36 35 21 8
СМИ 35 32 27 6
Местные,  городские, районные власти 33 35 25 7
Прокуратура 31 31 20 17
Суд 31 33 21 16
Совет Федерации 30 34 23 14
Госдума 29 39 27 4
Профсоюзы 27 23 24 27
Крупный бизнес 23 31 26 20
Политические партии 22 38 26 15
Российские банки 29 35 26 9

Категория «затрудняющиеся ответить» — это не просто проявление общественно-политического идиотизма (в исходном, латинском, смысле этого слова). Это не только политически некомпетентные, не разбирающиеся в происходящем, не ангажированные, не заинтересованные общими вопросами, или люди «вне политики», нет, это выведенные государственной пропагандой, системой насилия или сами выведшие себя из политики, из общего пространства общезначимых проблем. Их не так много (максимальные затруднения касаются почти исчезнувших из нашей жизни профсоюзов – 27%, и крупного бизнеса- 20, а также и «таинственной», сеющий страх ФСБ (18%), равно как и с другой стороны – редких в реальной жизни, но авторитетных в соцсетях — благотворительных НКО (18%). Так же трудно людям, не сталкивающимся с законом в действии и с российским правосудием, сказать – насколько можно доверять суду, прокуратуре, Совет Федерации. Это не президент, который занимает все информационное пространство и не полиция, которую все неплохо представляют себе в действии.

Таблица 2

 Рейтинг институционального недоверия
Сумма недоверяющих: полное недоверие + частичное недоверие (= не вполне доверяют)

%% Затруднились с ответом Сумма негативных ответов
Госдума РФ 67 4 71
Политические партии 64 15 79
Российские банки 61 9 70
Местные,  городские, районные власти 60 7 67
СМИ 59 6 65
Правительство 57 5 62
Региональные власти 57 7 64
Крупный бизнес 57 20 77
Полиция 56 8 64
Совет Федерации РФ 56 14 70
Суд 54 16 70
Прокуратура 52 17 69
Профсоюзы 46 27 73
Малый и средний бизнес 45 17 62
РПЦ, религиозные организации 42 16 58
Российские благотворительные организации 42 18 60
Президент 40 2 42
ФСБ 29 18 47
Армия 25 9 34

Институциональное недоверие не означает потенциала активных действий или готовности к сопротивлению, правильнее было бы рассматривать его как одну из форм пассивной адаптации к насилию. Оно по своей социальной роли совпадает с индивидуальными стратегиями повседневного существования: и в этой сфере недоверие к окружающим людям держится все последнее десятилетие на уровне 65-80% (по данным августовского опроса 4% опрошенных россиян заявили, что «практически всегда можно доверять людям», 17% — «обычно можно доверять»; 53% полагали, что «обычно осторожность в отношениях с людьми не помешает» и 26% настаивали на том, что «практически всегда» с людьми надо быть настороже).

Из данных многолетних социологических исследований следует, что особым недоверием пользуются те институты, которые предназначены представлять, выражать и защищать интересы населения, а именно: политические представительские структуры власти (Госдума, Совет Федерации, имитационные политические партии), правоохранительные и судебные органы, все финансовые институты (банки, крупный бизнес), который в других социально-политических условиях и обстоятельствах работает с  накопленными ресурсами населения, а здесь – нет или в ограниченной степени, местная и региональная власть, профсоюзы и т.п. Другими словами, общественно-политическая система  выстроена не как представительство различных групп  и интересов общества, а как антидемократическая система принуждения и замещения интересов и взглядов населения, нивелирующая культурную гетерогенность и социальное разнообразие.  Подобная стерилизация общественных процессов (если под ними понимать в первую очередь реализацию массовых надежд, стремлений через механизмы партийно-политического целеполагания и целедостижения) происходит систематически, постоянно и не только через  «голое» насилие и принуждение к повиновению, но и посредством других видов «понижающей адаптации» — воспроизводство архаических (с точки зрения современного, дифференцированного, сложного общества) ценностных образцов (паттернов), легитимирующих действующую власть. Это и идеология возрождения «Великой державы», имперское высокомерие как основа коллективной идентичности и использование силы против «Других» (других стран во внешней политике и оппонентов режима во внутренней политике), это восстановление имитационного религиозного и этнического фундаментализма («духовные скрепы»), это и дискредитация ценностей индивидуализма и свободы (либеральных неотчуждаемых прав человека, достоинства  личности). Собственно именно эти ценностные образцы и лежат в основе наиболее почитаемых и авторитетных в России институтов: армии, ФСБ, президента и РПЦ, открывающих рейтинг институционального доверия. 

Таким образом, из 19 приведенных в анкете социальных институтов почти половине не доверяют или затрудняются определить свое отношение от 2/3 до ¾ опрошенных. Самое сильное суммарное недоверие характеризует политические партии (79%); затем идут «крупный бизнес» – 77%; профсоюзы -73%; российский «парламент» (Госдума и Совет Федерации -71%и 70%); судебная и правоохранительная система (суд -70%, прокуратура — 69%); «местные власти» — 67% и российские СМИ — 65%. К ним приближаются по степени негативизма – правительство и полиция (по 64% каждый). Возникает чрезвычайно интересная с точки зрения социологии социальная система: вышедшая из советского тоталитаризма авторитарная, репрессивная, полицейская власть держится на негативной силе привычного недоверия и страха, а не на солидарности, общности интересов, вере в закон и справедливость.

Возникает эффект, похожий на то, что бывает, когда соединяют два магнита одинаковыми полюсами: взаимная сила отталкивания общества и власти. Условное равновесие при этом становится возможным только в условиях замкнутого,  закрытого социального пространства (пространства ограниченных возможностей). Пирамида недоверия (и страха) держится на привычном оппортунизме и конформизме подданных, этот массив населения нельзя назвать гражданами по их политической культуре. Это не отдельные какие-то злоупотребления, а широкая практика административных и полицейских злоупотреблений, манипуляции на выборах, нарушение законов, включая и конституции и многое другое).  Если насилие со стороны государства очевидно и совершенно понятно в силу давности и привычности, характера общей социализации и усвоения норм «понижающей адаптации», то управление властью со стороны населения менее понятно даже «публичным интеллектуалам»: границы административного произвола устанавливаются взаимной коррупцией населения и власти,  «итальянской забастовкой» тихого саботажа и неисполнением требований власти, принуждением власти к определенным уступкам (в сфере социальной политики, пенсий, благоустройства и прочего), сопровождаемых громкой демагогией и пропагандой «национальных проектов», разовыми акциями в отношении отдельных категорий населения и т.п. 

Доверие к ФСБ (секретной политической полиции)  выросла с 19% (1999) до 57% (2017). Это был пик организованного «полного доверия» к наследникам КГБ, но затем этот показатель снизился до 48% в 2019 г. В текущем году рейтинг спецслужб опять чуть поднялся до 53% за счет массированной телепропаганды, старающейся компенсировать все коррупционные скандалы, связанные с профессиональной деятельностью сотрудников ФСБ. 

Рейтинг «полного доверия» к вооруженным силам поднялся с 35% в 1999 году (год начала второй чеченской войны и) до 46-50% после аннексии Крыма в 2014-2015 годах и продолжал расти вплоть до 2017 года (69%). Армия в наших опросах уже третий год подряд выходит на первое место в списке наиболее авторитетных институтов, пользующихся доверием населения (66%, 63, 66%), оттесняя президента на вторую позицию за счет снижения одобрения и доверия к В. Путину после пенсионной реформы (с 79-80% в 2014-2015 годах до 58% в 2018 и 2020 году, 60% — в 2019 году). Его институциональный рейтинг фактически замер на этом уровне, если принять во внимание допустимые статистические колебания (все в пределах точности измерения), что говорит о пределах возможности государственной пропаганды и легитимации главы государства.  Однако его личный рейтинг как политика заметно просел и снизился за последние два года.

График 2

Курс на милитаризацию как основу национально-державного величия и усиленная политическая реклама, сопровождаемая насильственной социализацией подрастающего поколения в духе военных побед и героической славы русского оружия, дает свой результат: «неполное доверие» к вооруженным силам снизилось вдвое за 20 лет (1999-2020) с 34% до 17%, «полное недоверие» сократилось с 16% до 6% (в 2017 году) или 8% в нынешнем, 2020 году. Армия, несущая все 1990-е годы клеймо «тбилисского синдрома», обвинения в разложении, коррупции, дедовщине, функциональной недееспособности, взяла реванш, став наряду с ФСБ, несущей конструкцией нынешнего режима. Нетрудно сопоставить эффект возвеличивания армии (и войны), обеспечиваемый прежде всего целым рядом телеканалов с чисто военной пропагандистской тематикой («Полигон», «Звезда», «Военные тайны» и прочие), с сокращающемся влиянием единственного (устойчиво хиреющего) телеканала «Культура».

На четвертой позиции массового институционального доверия находится Русская православная церковь  и другие религиозные организации (в последние два года полное доверие ей и им высказывают 40-42% опрошенных). Рейтинг авторитетности РПЦ и доверия к конфессиональным структурам медленно, но постоянно снижается с максимума в 2012 году (50%), когда эти организации занимали вторую строчку в рейтинге доверия институтам, поднявшись с 36% в 1999 году (хотя ранг РПЦ был тогда выше – она и другие религиозные объединения занимали первую позицию в списке доверия, чуть опередив армию).

Таблица 3

Сравнение рейтингов «полного доверия» 1999 и 2020 годов
(в % к числу всех опрошенных, ранжировано по 1999 г.)

1999 2020
Церковь 36 42
Армия 35 66
СМИ 22 35
Местная власть (городская, районная администрация) 22 33
Органы госбезопасности 19 53
Областные, республиканские  органы власти 19 36
Профсоюзы 10 27
Правительство 8 38
Политические партии 4 22
Президент 2 58
Сумма сопоставимых ответов 177 410

Анализ социально-демографических характеристик респондентов, заявляющих о своем доверии или недоверии тем или иным социальным институтам, показывает очень слабые различия внутри полярных категорий «доверяющих/ не доверяющих». Разброс мнений в одних и тех же социальных группах, и категориях опрошенных ненамного превышает допустимые стандартные статистические ошибки. Приведем соответствующие максимумы ответов по социальным группам для того, чтобы проиллюстрировать тенденции распределения нормативной поддержки институтов. Они едва просматриваются, скорее как ценностные акценты, чем собственно принципиальные различия позиций и интересов:

Таблица 4

Социальные характеристики респондентов, высказывающих «полное доверие» и «полное недоверие» ведущим социальным институтам

Полное доверие Полное недоверие В среднем (доверие / недоверие)
Президент Старше 55 лет (67%), образование ниже среднего (65%), обеспеченные (64%), Москва (64%), женщины (62%)

25-54 года (17-18%)

Мужчины (19%), высшее образование (17%), бедные (17%), Москва (17%)

+ 58% / — 15%
Армия

Мужчины (71%), пенсионеры (74%), образование ниже среднего (74%),

Обеспеченные (70%),  Москва (71%)

Мужчины (10%). 18-24 года (12%), бедные (11%) +66% / — 8%
ФСБ Мужчины (55%), 18-24 года (59%),  образование ниже среднего (56%), самые обеспеченные (58%), Москва (56%) Мужчины (14%), бедные (14%), средние и малые города (13%) +53 % / — 11%
РПЦ и другие религиозные организации

Женщины (44%), от 40 лет и старше (44-45%),

Образование ниже среднего (59%), малые города и село  (48-44%)

Мужчины (27%), от 18 до 40 лет (30%), с высшим образованием (27%), Москва (29%), обеспеченные (24%) + 42% / -21%
Правительство Пожилые (55 лет и старше – 42%), малообразованные (48%), обеспеченные (44%), село (41%) Мужчины (28%), 25-54 года (27-28%),  высшее образование (28%), бедные (27%), , большие города (27%) +38% / — 23%
Госдума Женщины (31%), пожилые люди  (33%), с низким уровнем образования (36%), обеспеченные (35%) Мужчины (33%), 25-54 года (31-32%),  высшее образование (31%), бедные (34%), + 29 / — 27%

С точки зрения теорий модернизации и изучения эволюционных процессов в современных социетальных системах общая картина российского общества и его институциональной структуры, полученная благодаря этим социологических исследованиям, приводит к выводу о последовательном социальном регрессе – подавлении социальной структурно-функциональной дифференциации. А именно это собственно и является наиболее значимым признаком и условием рационализации, выделения специальных структур целеполагания и инструментальных возможностей реализации желаемых состояний. Процесс развития, усложнение социальной системы предполагает взаимосвязанные процессы – выделение и автономизацию различных функциональных или специализированных групп, с одной стороны, и появления новых коммуникативных механизмов, посредников, связей между ними — финансово-экономических, правовых, когнитивных, символических и т.п. Повышения уровня институционального и межличностного доверия невозможно без двух вещей: формирования социального воображения и эмпатии к другому, с одной стороны,  и  генерализации ценностей (их универсализации), с другой. И то, и другое невозможно обеспечить средствами принуждения к уважению власти, героизации насилия, дискредитацией выборов и политической конкуренции. 

                                                            Лев Гудков

Предыдущие пресс-выпуски и публикации по этой тематике см.:

https://www.levada.ru/2019/10/24/institutsionalnoe-doverie-5/
https://www.levada.ru/2018/10/04/institutsionalnoe-doverie-4/
https://www.levada.ru/2017/10/12/institutsionalnoe-doverie-3/
https://www.levada.ru/2016/10/13/institutsionalnoe-doverie-2/
https://www.levada.ru/2015/10/07/institutsionalnoe-doverie/

Статьи:

Levada Yu. The Problem of Trust in Russian Public Opinion // Trust and democratic Transition in Post-Communist Europe // Proceedings of The British Academy, 2004, vol. 123, p.157-172.

Левада Ю. Механизмы и функции общественного доверия  – В кн.:  Левада Ю. Ищем человека. Социологические очерки. 2000-2005, М., Новое издательство, 2006.

Гудков Л. «Доверие» в России: смысл, функции, структура // Вестник общественного мнения, 2012. №2. С.8-47.

РАССЫЛКА ЛЕВАДА-ЦЕНТРА

Подпишитесь, чтобы быть в курсе последних исследований!

Выберите список(-ки):