Седов Л.А.
ЧТО ГОД ГРЯДУЩИЙ НАМ ГОТОВИТ? КРУТЫХ ПЕРЕМЕН НЕ ЖДЕМ. (Анализ результатов опроса 1600 россиян, проведенного 19-22 апреля 2002 года в 83 населенных пунктах 33 регионов страны).
В начале было Слово.
И слово это прозвучало в Послании президента Федеральному Собранию. Это стало центральным событием апреля не потому, что в обращении президента содержалось что-то принципиально новое или в нем были четко сформулированы пути и способы достижения заявленных целей, а из-за того, что другими событиями апрель оказался довольно беден. Политическая элита, как та, что присутствовала при зачтении документа, так и та, что комментировала его после, была скорее разочарована содержанием и тоном Послания, хотя определенной ее части не могли не импонировать содержащиеся в нем либерально-экономические посылы и, главное, признание того, что на Россию никто не собирается нападать и, следовательно, сосредотачиваться надо не на отражении мифических угроз, а на повышении нормальной конкурентоспособности в борьбе за рынки и за влияние.
Впрочем, наша задача состоит не в анализе послания и реакции на него политического класса, а в освещении того, как оно было воспринято населением страны в целом. Об определенном впечатлении, произведенном посланием, смогли сообщить по прошествии недели со дня заседания ФС лишь 40% опрошенных. Остальные либо не слышали, не видели выступления президента и не читали о нем (41%), не проявили к нему интереса (15%) или затруднились определить свое к нему отношение (5%). В осведомленной части общества впечатление от послания было очень положительным (8%) или скорее положительным (24%), и только 2% отозвались о нем резко отрицательно и еще 5% скорее отрицательно. (Естественно, наиболее часто отрицательные суждения встречаются среди почтенного возраста избирателей Зюганова).
Как видим, положительная оценка президентского послания выражена только третью жителей России, но и в этой части не все вызывает доверие и согласие. Так, всего лишь 14% респондентов готовы согласиться с заявлением Путина о том, что военная фаза операции в Чечне окончена; 73% жителей страны этого мнения не разделяют. И вообще не похоже, что выступление президента каким-то образом положительно сказалось на его имидже и его рейтингах. Скорее, наоборот. Вот, как выглядят результаты замеров рейтингов Путина в апреле:
Одобрение деятельности — 71%
Неодобрение деятельности –22%
Голосование — 48%
Доверие — 36%
Казалось бы, все эти показатели говорят о сохраняющемся очень высоком уровне поддержки, которым располагает президент, опережая своего ближайшего конкурента Зюганова на 19 процентных пунктов (пп.) в доверии и на 36 пп. в голосовании. Однако, внимательный анализ этих данных и их динамики может дать сторонникам Путина и основания для беспокойства. Дело в том, что, начиная с ноября прошлого года, наблюдается плавное снижение и рейтинга доверия, и рейтинга одобрения, и апрельские величины — самые низкие за все время с начала 2001 года. В рейтинге доверия Путин “сбросил”, по сравнению с ноябрем 2001 года 16 пп.
О причинах подобного снижения можно, пожалуй, судить по ответам на вопрос, насколько велико влияние Путина на то, что происходит сейчас в России. За последнее время довольно сильно изменились представления о степени этого влияния. Если еще в январе 2002 года это влияние как очень сильное характеризовали 16% опрошенных, то в апреле их осталось 7%; просто сильным его считают 33% вместо 36% в январе и средним — 40% вместо январских 30%. Прибавилось и тех, кто считают Путина “слабаком” (15% вместо 13%). Сокращение числа одобряющих и доверяющих Путину происходит именно за счет тех, кто жаждали видеть в нем “сильную руку”, эдакого “серьезного, не анекдотичного Жириновского”, а теперь постепенно разочаровываются в нем, в частности, видя, что он, по собственному признанию, не может добиться исполнения своих предначертаний от собственной бюрократии и, как представляется, находится в сильной зависимости от спецслужб и силовых структур. Эта разочаровавшаяся публика начинает пополнять электорат “настоящего” Жириновского, рейтинг которого и поддержка его партии растут параллельно снижению рейтинга Путина. Именно в электорате ЛДПР 79% считают влияние Путина средним или слабым, 16% — очень слабым. На сегодняшний день Жириновский стоит третьим в списке претендентов на пост президента (3,5%; у находящегося на четвертом месте Явлинского 2,5%), а ЛДПР с 10% делит третье и четвертое места с СПС в гипотетическом голосовании на парламентских выборах.
Данные всех предыдущих опросов показывают также, что вместе с колебаниями рейтинга президента повышается или падает и уровень одобрения и доверия ко всем представителям его команды. Не исключение и нынешний апрель, в котором зафиксирован наихудший за все время пребывания на посту премьера показатель одобрения Касьянова (42%) и чрезвычайно низкое (6%; в январе – 12%) число упоминаний его фамилии в списке доверяемых политиков. По два пп. потеряли за последний месяц Матвиенко и Слиска.
Именно в апреле правительство Касьянова получило наихудший за все время своего существования показатель веры в то, что ему удастся в ближайшее время добиться изменения положения в стране к лучшему — 24%; не верят в это 36% опрошенных. Только 22% выражают уверенность, что у руководства страны есть продуманная экономическая программа по выходу из кризиса. Даже относительно коммунистов по поводу наличия у них программы, способной вывести страну из кризиса и повысить жизненный уровень населения в случае, если они придут к власти, такую уверенность высказывает большее число людей — 30%.
Все же в том, что касается экономических перспектив страны на ближайшее время до конца года, большинство людей (53%) убеждено, что экономическая ситуация останется примерно такой же, как сейчас. Улучшения ожидают 13%, а пессимистически настроены 27% респондентов. Пессимистов от оптимистов отличает, прежде всего, то, что они ждут ухудшения своего собственного материального положения, качества собственной жизни, не верят в способность правительства исправить положение, не одобряют деятельность Путина, не уверены даже в том, что он может улучшить положение страны на международной арене. Умеренное большинство, не ждущее быстрых перемен ни в ту, ни в другую сторону, — это главным образом жители малых городов в возрасте 24 – 29 или 50 – 59 лет, верящие в Путина, но не преувеличивающие его возможностей, умеренно благорасположенные к Западу, равнодушные к обеим сторонам палестинско-израильского конфликта, не страдающие патриотическим комплексом неполноценности. Напротив, среди жителей села наблюдается наиболее контрастное распределение оптимистических и пессимистических ожиданий. Здесь и оптимистов побольше, чем в среднем по стране (15%), а уж пессимистов так вовсе много (32%). Соответственно и голосовать собираются в больших количествах и за КПРФ (44%), и за “Единую Россию” (21%).
Партийный расклад.
Вообще, от степени оптимистических ожиданий, как выясняется, в сильной мере зависят электоральные настроения. Апрельские данные показывают, что о снижении электоральной поддержки “Единой России” можно уже говорить как о тенденции, связанной с видением избирателями экономических перспектив страны в ближайшее время. О своем желании проголосовать за “партию власти” сообщили 18% реальных избирателей, и это на 12 пп. меньше, чем в декабре-январе, и вдвое уступает устойчивому результату коммунистов (35%). За это же время на 11 пп. уменьшилось и число краткосрочных оптимистов. Шесть процентных пунктов потерял в доверии и лидер партии власти Шойгу (17% в январе, 11% сегодня).
Со всей определенностью можно также сказать, что осуществившийся в Думе “антикоммунистический переворот” не пошел на пользу ни центристским партиям, ни репутации самой Думы. Во-первых, несмотря на большой ажиотаж в СМИ, которым сопровождалось это событие, каким-то образом отреагировала на него лишь треть населения страны: 20% с недовольством и возмущением, 9% с удивлением, недоумением (среди сторонников СПС — 27%, и это странным образом характеризует электорат этой партии) и только 5% с удовлетворением. Никаких особых чувств не испытали по этому поводу 35% опрошенных, 6% затруднились выразить свое отношение, а четверть россиян вообще оказалась не в курсе дела. Во-вторых, не оправдались прогнозы многих политологов, согласно которым потеря коммунистами руководящих постов в думских комитетах, а в особенности “недисциплинированное” поведение Селезнева, не пожелавшего оставить свой спикерский пост, должно было повлечь за собой раскол в партии и ослабление ее поддержки. Совсем напротив, КПРФ сохранила свой электорат, а и Зюганов, и Селезнев добавили по 2 пп. к своему рейтингу доверия (17% у первого, 6% у второго). В населении в целом преобладает мнение, что Селезнев поступил правильно, отказавшись выполнить постановление пленума ЦК КПРФ об уходе с должности председателя Думы (37%); противоположным образом думают 24% (среди сторонников КПРФ мнения разделились поровну — 37%/38%).
Что касается мнений людей о работе Думы, то большинство (52%) полагает, что произошедшие там перемены никак не скажутся на ее работе; 14% считают, что работа ухудшится и лишь 11% ждут улучшений. Впрочем, отношение россиян к деятельности парламента никогда не было особенно позитивным, а последние события только прибавили скепсиса. Всего только 5% высказывают мнение, что Дума “активно работает, принимая нужные для страны законы и решения” (в августе 2001 таких ответов было 10%), 27% отмечают, что Дума обсуждает нужные для страны законы и решения, но не может провести их в жизнь (в августе — 32%), а половина опрошенных убеждена, что в Думе в основном происходят ненужные обсуждения и выяснения отношений между фракциями (в августе — 41%).
Среди других изменений в положении партий и партийных лидеров, конечно же, обращает на себя внимание довольно резкое увеличение электората СПС (с 4% в январе до 10% в апреле; заметен приток рабочей молодежи). Только за последний месяц в электорате прибавилось 4 пп., и в этом несомненную роль сыграли активные мероприятия правых в поддержку военной реформы и за сокращение срока призыва. О демонстрациях и митингах, организованных “Союзом правых сил”, слышали 27% опрошенных (42% в возрастной группе от 24 до 29 лет), что и сказалось на росте рядов сторонников партии. Надо сказать, что идею полной отмены службы в армии по призыву поддерживают 24% жителей страны, а среди людей моложе 30 лет — 36%. Правда, у предложения о полугодовом сроке нашлось всего 3% сторонников (в основном среди хорошо обеспеченной молодежи 24-29 лет), но за один-полтора года высказались 20%. И все же преобладающую поддержку в стране находит позиция, отстаиваемая военными кругами, — ничего не менять, оставить два года службы (42%), а то и увеличить сроки призыва (7%; лица старше 50 лет, сторонники Жириновского). Сознание половины населения России остается консервативно-милитаристским.
“Расколотый менталитет”.
Вообще, если говорить о состоянии общественного сознания в стране, то на основании данных апрельского опроса, как и по данным других опросов на протяжении всех последних лет, можно, грубо округляя, заключить, что приблизительно четверть населения исповедует реликтовые социалистические взгляды, другая четверть настроена относительно либерально, а половина стоит на позициях осторожных реформ с сильным государственническим уклоном. Приведем только несколько примеров, иллюстрирующих такое положение дел.
В вопросе о государственной собственности в промышленности половина опрошенных считает, что все крупные предприятия должны принадлежать государству, 43% полагают, что государству должны принадлежать самые важные для страны предприятия, а остальные могут находиться в частных руках, и лишь 2% выражают крайне либеральную точку зрения, согласно которой в частных руках должны находиться все крупные предприятия. В вопросе о частной собственности на землю либерализм проявляет себя более решительно — 21% людей полагают, что частная собственность на землю необходима. Реликтовое сознание также явлено достаточно четко — 25% заявляют, что частная собственность на землю недопустима. Государственническо-реформаторская половина населения стоит на том, что земельная частная собственность возможна, но под строгим контролем государства. В вопросах не экономических, а правовых или духовно-нравственных это государственническое большинство (они же центристы) обнаруживает неустойчивость и часто примыкает к реликтовой четверти. Так, в вопросе о цензуре на книги и фильмы, оскорбляющие нравственность, все та же либеральная четверть заявляет о недопустимости любой цензуры, 32% придерживаются умеренного взгляда о том, что надо не запрещать, а ограничивать распространение, а 42% выступают за право государства запрещать подобные произведения. И очень характерно в этом отношении распределение ответов на вопрос: “Согласны ли Вы со следующим мнением ‘Если государство гарантирует мне нормальную зарплату и приличную пенсию, я готов отказаться от свободы слова и права свободно ездить за границу’”? Согласились 26% (реликтовые социалисты), не согласились 25% (либералы), а центристы поделились — 17% примкнули к первым с ответом “скорее согласен”, 23% ко вторым с ответом “скорее не согласен”. То, что 43% российских граждан готовы уступить свое “демократическое первородство” за “чечевичную похлебку” из государственных рук, — это очень опасный показатель неустойчивости и потенциальной конфликтности установившегося в стране полудемократического устройства. Об этом же говорит и тот факт, что те же 44% граждан склонны снимать с себя и других испытывающих нужду людей личную ответственность за свое плохое материальное положение, заявляя, что, даже если сильный и здоровый человек беден, повинно в этом общество, а не он сам. Такая высокая распространенность иждивенческой психологии делает крайне рискованными любые реформаторские начинания власти, рассчитанные на более высокую степень осознания индивидуальной ответственности. Усугубляется этот риск еще и тем, что даже и среди той половины отвечающих, что ответственность лежит на самом человеке, далеко не все, а лишь 29% убеждены, что в современной российской действительности можно достичь материального благополучия, много и хорошо работая; 26% — если вдруг сильно повезет, а 17% людей в стране полагают, что для этого нужно жульничать и воровать. О степени реальной криминализации общества можно судить и по тому, что, согласно данным опроса, в каждой десятой семье кому-то из ее членов пришлось побывать в местах заключения по приговору суда или во время предварительного следствия.
Россия на международной арене.
Под влиянием собственных иждивенческих представлений и реликтовых догм об империалистической эксплуатации складывается у россиян и определенная картина мира, в которой вина за разделение на богатые и бедные страны возлагается либо на богатые страны (30%), либо на правительства бедных стран (52%), но никак не на сами народы (8%). В том, что касается России, большинство ее населения (77%) соглашается с тем, что стране не следует стремиться “в кратчайшие сроки догнать передовые страны по развитию производства, производительности труда, уровню жизни населения”. Лозунг “Догнать и перегнать!” сегодня готовы поддерживать 16% людей из числа главным образом коммунистических избирателей, а также из радикально западнических состоятельных групп населения и совсем зеленой молодежи. Основная же масса, в которой объединяются и умеренные либералы, и “патриоты” — сторонники самобытного российского пути, и просто обыватели, не имеющие определенных политических взглядов, придерживается мнения, что “России нужно удовлетворять собственные потребности страны и ее населения, не оглядываясь на другие страны”. Это мнение замешано на сильных подозрениях, что отношения с Западом не могут быть по-настоящему дружественными (в дружбу верят только 38%), что они всегда будут строиться на недоверии (51%). Причем вина за такое положение возлагается на противоположную сторону. Так, накануне майской встречи Путина и Буша в искреннее стремление Буша добиться сближения США и России верят 17% (чаще сторонники ЛДПР и “Яблока” из высокостатусных групп населения), а в такое же стремление со стороны Путина — 58%. И, наоборот, стремление укрепить позиции своей страны за счет другой приписывается Бушу двумя третями опрошенных, а Путину только одной четвертью. В итоге 39% заявляют, что встреча не даст практически никаких результатов, 36% ждут от нее положительных для России договоренностей, а 8% считают ее вредной для нашей страны. Столь же амбивалентным остается и отношение россиян к вопросу о сближении с НАТО: треть российских граждан видят в таком сближении пользу для России, 37% полагают, что оно идет вразрез с интересами страны. (В 2000 году соотношение было 36% / 45%).
Следует отметить, однако, что в ожидании визита американского президента в Москву отношение к США стало несколько меняться в лучшую сторону. В апреле стало на 9 пп. больше людей, отвечающих, что они хорошо относятся к Америке (59%), и на 12 пп. больше тех, кто характеризуют отношения между нашими странами, как дружественные/хорошие/нормальные (53%). Но особенно примечательно изменившееся за последние полгода отношение населения к вступлению в ВТО. Если в ноябре 2001 года половина опрашиваемых ничего не знала об этой проблеме или затруднялась выразить свое мнение, 29% считали вступление полезным и 22% вредным, то сегодня затрудняются только 28%, считают вступление отвечающим интересам России 53%, а противоречащим им — 18%.
И последнее, что может как-то высветить сложный комплекс переживаний, возникающих у россиян в вопросах взаимодействия с Западом, — это проблема усыновления детей из российских детских домов приемными родителями из США и стран Западной Европы. То, что “у советских собственная гордость”, не позволяющая решать этот вопрос в духе гуманизма и с позиций интересов самих детей, известно давно. Поэтому до сих пор на полном запрещении “вывоза” настаивают 22% российских граждан, а среди сторонников КПРФ — 35%. Большинство все же склоняется к тому, что разрешать надо, но при условии систематического контроля над положением детей в новых семьях (43%; позиция, характерная для сторонников Явлинского). За разрешение иностранного усыновления только в крайних случаях (тяжелой болезни ребенка и т.п.) высказываются 18%. Лишь 12% уверены, что такое усыновление нужно поддерживать безо всяких ограничений.
Леонид СЕДОВ, ВЦИОМ.