За последние два месяца уровень протестных настроений в России подскочил, практически вернувшись к докрымскому периоду. Наибольший потенциал прослеживается у митингов с политическими требованиями. В основном люди готовы выходить на улицы в крупных городах — особенно в Москве. 44?% столичных жителей полагают, что в скором времени протестное движение активизируется. 15?% из них согласны лично участвовать в акциях.
Конечно, пока это декларативные заявления. Реальное положение дел несколько иное. На траурное шествие в память о Борисе Немцове вышли примерно 60–70 тыс. человек. Показатель гораздо ниже 15?%, тем не менее это явное свидетельство повышения протестной активности.
В российском обществе появилось ощущение пройденного рубежа. Сформировалось осознание того, что власть все больше превращается в нацистский, террористический режим. Понимание, что вне зависимости от имени непосредственного убийцы главного оппозиционера страны Бориса Немцова политическая ответственность за это лежит на руководстве РФ — президенте Владимире Путине и его режиме.
Кроме того, у россиян появилось недовольство, связанное с втягиванием государства в экономический кризис. Людям не нравится, что власть защищает в первую очередь интересы своего окружения — олигархов, крупных корпораций, а не населения. Поэтому недовольство растет, хоть оформленным или организованным его назвать нельзя.
Конечно, вместе с тем за последние два года усилился и страх граждан, страх преследования со стороны властей за их активную позицию. Но эта боязнь носит, скорее, безадресный характер — это подсознательное ощущение того, что власть давит на общество. Частично подобный страх нейтрализуется агрессивной антиукраинской и антизападной пропагандой, патриотической мобилизацией, связанной с аннексией Крыма и ведением необъявленной войны в Донбассе.
Станет ли катализатором для протестов убийство Немцова? Безусловно, большую часть общества случившееся ужаснуло — как ужаснуло бы любое убийство в принципе. Но действие пропаганды масштабно и продолжается более года ежедневно, 24 часа в сутки. По отношению к Немцову и оппозиции уже задано крайне негативное отношение. Оппозиционеры воспринимаются как бузотеры, авантюристы и политиканы, выступающие против президента лишь ради того, чтобы самим добиться власти.
Помимо кремлевского телевидения, у людей нет других источников информации. Страна огромная, растянутая, и где?нибудь в Сибири или Пензе граждане плохо представляют, что происходит в Москве и кто такие эти оппозиционеры. И если им постоянно твердят о том, что это агенты Запада и коррупционеры, особого сочувствия у жителей отдаленных регионов к ним не появится.
Лишь в наиболее крупных городах, где сложилась информационная сеть, включающая интернет и альтернативные каналы коммуникации, россияне воспринимают ситуацию иначе. Хотя и там поляризация взглядов разительна. Москва в этом смысле весьма активно отреагировала на убийство Немцова, в отличие от остальных регионов.
Впрочем, сейчас мне кажется, что эффективность пропаганды достигла своего потолка, и дальше ей расти попросту некуда. Пределы правильного восприятия такой информации достигнуты. Этот уровень будет поддерживаться, но в целом эффективность пропаганды начнет слабеть.
А вот репрессивность режима со временем только усилится. На этом фоне у определенной части общества, негативно настроенной против власти, возникнет ощущение тупика, учитывая ожидание арестов, преследования, террора и запугивания.
Именно эти люди сочтут убийство Немцова, как совершенно точно выразился бывший председатель правительства Михаил Касьянов, политической расправой. Именно в этой среде, несомненно, появятся опасения и тревога. Но одновременно — и чувство решительности, готовности к сопротивлению, необходимости защищать свою честь и свободу.
Конечно, процесс крайне неоднозначен, и в различных социальных группах он будет протекать по?разному. Оппортунистическое большинство, испугавшись и съежившись, примет позу покорности. Но более продвинутая и граждански сознательная часть россиян захочет консолидироваться и решительнее выступать с протестами.
Боюсь, такой активности и энергии, как на Майдане, мы не увидим, но все равно волна гражданского сопротивления в России уже появилась. После долгого периода апатии и подавленности на последнем марше чувствовалась мрачная решимость россиян и готовность борьбы за перемены.