Лев Гудков рассказал журналу «Горби» о том, как в России исследуется такой показатель как «доверие», кому и насколько доверяют россияне.

По качеству и динамике этого показателя, который характеризует зрелость общества, Россия упала на низшую строчку за 30 лет

Распространенное представление о том, что доверие — это непременно чувство близости, возникающее между людьми, что это эмоции, иррациональные по своей природе, имеет мало общего с его социологическим пониманием. Для социолога доверие — условие и предпосылка человеческой коммуникации, то есть самой возможности общения или взаимодействия людей, то, чего люди ожидают от других.

Оно не природно, ему (как и недоверию) научаются. «Доверие» — это наши ожидания, что действия других людей будут протекать в соответствии с порядком, основанным на взаимных моральных обязательствах, обычаях, интересах, общепринятых нормах поведения, представлениях, вменяемых всем членам сообщества, о том, как должны вести себя люди. В доверии нет ничего от слепого шага навстречу неизвестности.

Когда мы говорим, что «доверяем» врачу, учителю, профессору в университете, кассиру в магазине, информации о расписании рейсов в аэропорту или на железнодорожном вокзале, другу или коллеге по работе, жене/мужу, банкам, иностранной валюте, вообще — деньгам, науке, метеопрогнозам, политикам, газетам, интернету и т.п., мы редко сознаем, что в каждом подобном случае наше «доверие» будет опираться на разные смысловые основания.

Но все вместе это и создает то, что называется «обществом».

Ничего «психологически простого» и «очевидного» здесь нет. Супружеская верность (взаимное доверие супругов друг другу) принципиально отличается от веры врачу, к которому вы обратились, или фармацевту, которому вы предъявляете рецепт на выписанное вам лекарство, а доверие банку — от доверия школьника учителю или старшему брату.

Доверие, на чем бы оно ни основывалось, — это основа человеческой солидарности, соответственно, основа общества. Отношения доверия характеризуют меру его цивилизованности и благополучия.

Поэтому показатели «доверия» (как межличностного, так и доверия к различным институтам) служат важнейшей характеристикой самочувствия людей в разных странах, индикатором, используемым в международных сравнительных исследованиях. Для социологии эта проблематика представляет особую важность. Проводятся регулярные международные исследования, позволяющие фиксировать не только различия качества «доверия» в разных странах, но и изменения уровня доверия и факторы, влияющие на его динамику.

Самый высокий уровень доверия мы наблюдаем в развитых западных странах, имеющих источником своих ценностей протестантскую культуру самоконтроля, индивидуализма, ответственности и участия в общественных делах. Лидерами здесь будут:

• Норвегия,
• Швеция,
• Дания,
• Финляндия,
• Швейцария,
• Австралия,
• Новая Зеландия.

При средних показателях в 42–45% (доли положительных ответов на вопрос «Можно ли доверять людям?», задававшийся в исследованиях, в которых регулярно участвуют от 27 до 45 стран) уровень доверия в Скандинавских странах составлял от 60 до 81%. Именно там давно сложилась сеть организаций гражданского общества и высокий уровень муниципального самоуправления, именно там государственный аппарат находится под постоянным контролем СМИ, общественного мнения и парламента. Основа такой организации общества — общественный идеализм, солидарность, личное участие и устойчивый консенсус относительно целей и средств социальной политики государства. Это накопленное институционализированное доверие является важнейшим показателем социального капитала данного общества, его способности к самоорганизации, то есть функционированию без использования инструментов государственно-полицейского принуждения для достижения коллективных целей.

Напротив, страны с коротким радиусом социального доверия (то есть с низкими показателями социального капитала) отличаются высоким уровнем внутреннего насилия. Преимущественно это страны, находящиеся в процессе незавершенной модернизации, с сочетанием современных, но слабых формальных институтов и сильных традиционных или консервативных форм организации жизни. Как правило, такие общества характеризуются наличием авторитарных режимов или эти страны имеют в недавнем прошлом опыт существования при тоталитарных режимах, гражданских войнах, хронических межэтнических, межконфессиональных и других социальных конфликтах.

Другими словами, это страны с высоким уровнем внутренней социальной дезорганизации.

Россия с ее средними показателями доверия в 31% (за 1989–2023 гг.) находится в нижней части этого списка, среди таких стран, как

• Чили,
• Уругвай,
• Доминиканская республика,
• Хорватия,
• Филиппины и т.п.

После распада СССР и периода социальной нестабильности, реформ, утраты прежнего положения значительной частью населения недоверие и взаимное отчуждение между людьми, подозрительность стали преобладающими установками, что свидетельствует о сильнейших внутренних напряжениях в российском социуме.

И такая картина не менялась на протяжении 20 лет путинского правления. Но в последние пять лет (пенсионная реформа, ковид, военный конфликт с Украиной) показатель доверия еще больше снизился: в 2018–2020 гг. до 18–19%.

С концом эпидемии доверие поднялось, но в 2022 году опять упало до 14%. В 2019 году Россия занимала по показателю доверия последнюю строчку в списке из 27 стран, среди которых проводилось исследование.

Исследования «Левада-центра» показывают двойственный характер «социального доверия» в российском обществе. Повседневное практическое недоверие, высказываемое по отношению к окружающим (малознакомым) людям, компенсируется высоким декларативным доверием к трем–пяти особо значимым символическим институтам: а) к главе государства; б) к армии; в) к политической полиции, «спецслужбам»; г) к церкви и д) к благотворительным организациям. Самые высокие значения «доверия» относятся к персонификации власти — тому, кто считается хозяином страны, кого пропаганда наделяет чертами «лидера» страны. В первых замерах это был Михаил Горбачев, после ГКЧП его сменил Борис Ельцин, теперь — Владимир Путин.

Другие социальные институты: СМИ, правительство, политическая полиция и спецслужбы, региональная и местная администрация, Госдума, система правосудия, силовые структуры (полиция, прокуратура), бизнес, финансовые организации, местные власти, политические партии и профсоюзы и т.п., — находятся в серой зоне полудоверия или полного недоверия населения. Чем ближе они к повседневной жизни обычных людей, тем ниже уровень доверия к ним.

Наибольшим недоверием со стороны граждан отличаются полиция, суд, крупный бизнес, местные власти, профсоюзы и партии, именно в таком порядке.

По отношению к этим институтам, определяющим общественную и повседневную жизнь россиян, проявляются устойчивые негативные установки — подозрительность и отчуждение, смесь страха и отвращения (особенно — к полиции, суду, но также и к депутатскому корпусу или чиновникам), нежелание иметь с ними дело, кроме как в случаях крайней нужды или чрезвычайных обстоятельств.

В крупных городах уровень межличностного доверия несколько выше, чем в средних и малых, отмеченных признаками социальной депрессии. Российские мегаполисы ближе к развитым странам, а средние города и малые тяготеют к странам третьего мира.

Самое низкое доверие фиксируется в средних городах «индустриальной России» (советского варианта модернизации), настроенной весьма консервативно, ориентирующейся на советскую модель планово-распределительной государственной экономики и соответствующие этим образцам отношения власти и граждан, граждан между собой.

Оригинал

Лев ГУДКОВ

АНО “Левада-Центр” внесена в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента.