В августе этого года исполняется 30 лет неудачной попытке государственного переворота, вошедшей в историю под названием ГКЧП. Хотя сам заговор, организованный руководителями СССР во главе с председателем КГБ В.Крючковым, направленный на отстранение М.Горбачева и предотвращение заключения нового союзного договора, провалился, он стал триггером последующего развала СССР. Реакция общества на действия путчистов была намного сильнее, чем они предполагали. Никто — ни массы населения, ни армия, ни силы госбезопасности и МВД, ни партийный аппарат не выступили в тот момент с их поддержкой. Прямыми последствиями провала заговора путчистов стал немедленный запрет деятельности КПСС, паралич союзной бюрократии и управления страной, чуть позже — ликвидация СССР, и почти сразу за этим — начало рыночных реформ. Казалось, это и будет концом 74-летней тоталитарной системы коммунизма.
Победа над ГКЧП, сразу же названная «великой демократической революцией», сегодня оценивается общественным мнением принципиально иначе. В июле 2021 года Левада-центр* провел опрос населения России, чтобы понять, как воспринимается оно сегодня и что осталось в коллективной памяти от одного из переломных моментов отечественной истории, события, ставшего конститутивным для постсоветской России. С тех пор в жизнь вошли новые поколения.
Всего 10% взрослого населения по-прежнему считают, что это была «победа демократической революции, покончившей с властью КПСС»; 43% респондентов расценивают их как «трагическое событие, имевшее гибельные последствия для страны и народа» и почти столько же – 40% опрошенных — полагают, что это был «просто эпизод борьбы за власть в высшем руководстве страны». Такое распределение мнений означает, что первоначальный смысл отношения к усилиям любым путем, включая военный, сохранить коммунистическую систему полностью вытеснен из массового сознания, что оценка этих событий радикально изменилась: преобладающее в начале одобрение решительных действий Ельцина сменилось осуждением обеих сторон или циническим снижением характера происшедшего до «просто эпизода» в крысиной войне за власть. (Этот стереотип понимания тех процессов был немыслим ранее, недопустим даже в позднее советское время; его появление и утверждение – результат принципиально иного восприятия населением прежней власти, перенос на тех людей представлений о нынешней власти, замаранной непрерывными скандалами, арестами и коррупционными разоблачениями). На вопрос, кто был прав тогда, абсолютное большинство опрошенных (66%) ответило: «ни те, ни другие», 13% считает правыми гкчпистов, 10% — демократов во главе с Б.Ельциным. 11% — затруднились ответить на него.
С социологической точки зрения важным является не только осуждающая доминанта общего мнения («ни те, ни другие»), выражающая нормативный характер подобных мнений, принуждающий немногих несогласных, но и отсутствие значительных различий в понимании тех событий у представителей разных социальных групп и слоев. Колебания в ответах респондентов из разных социально-демографических групп едва выходят за допустимые статистикой параметры точности измерения. Единственное (но не принципиальное) отличие – молодые люди (возрасте от 18 до 24 лет) несколько чаще, чем в среднем, склоняются к выбору варианта ответов «победа демократической революции» (21%, 14% — у респондентов 25-39 лет, 8% — у людей старше 55 лет), что, впрочем, не меняет соотношения мнений даже в этой молодежной среде, а также – чуть более частные такие ответы у москвичей (14%, 8% — в крупных городах).
Характер преобладающих в обществе представлений обусловлен каналом информации и источника самих мнений: свидетелями или участниками тех событий были лишь 18% опрошенных (в Москве — 46%), преимущественно это — пожилые люди или люди «зрелого возраста». Мнений остальных (которые часто ошибочно рассматривают как коллективную «историческая память») складывались из уже переработанных сведений, вторичных интерпретаций: 38% знают о них из передач ТВ или из кино (а значит — оказываются зависимыми от установок информационного канала и меняющихся интересов пропаганды), 9% — из социальных сетей и интернета; 11% — узнали об этом в школе или вузе, 7% — читали про них в журналах или книгах, 13% — слышали рассказы родственников и знакомых. 24% опрощенных вообще ничего об этом не знают (в возрастной когорте 18-24 года – 65% ничего не знают об августе 1991 года; 5 лет назад «не знающих» о ГКЧП молодых людей было 90%).
Опосредованный (а значит – нормированный) характер представлений большинства опрошенных о причинах и смысле событий того времени объясняет стертость различий в оценках у пользователей различных каналов информации. Можно отметить лишь более высокую долю ничего не знающих у пользователей социальных сетей (влияние возраста), а также – чуть большую склонность к признанию демократического характера победы над ГКЧП у тех, кто доверяет преимущественно информации телеграмм-каналов (19%).
Дистанцирование от солидарности с демократами, проявленной в августе 1991 года, закрепилось с приходом к власти Путина и установлением нового режима, легитимность которого включает резко негативную трактовку либеральных реформ и всего периода 90-х годов постсоветской жизни страны. Еще в январе 2000 году на вопрос: «Как вы теперь относитесь к деятельности ГКЧП?» (N=1600), «положительно» ответили всего 14%, «отрицательно» -58%, 28% затруднились с ответом на этот вопрос интервьюера. Через 16 лет на тот же вопрос россияне отвечали уже иначе: положительное отношение практически не изменилось (16%), но заметно ослабло неприятие действий путчистов (35%) и очень увеличилось число тех, кто не смог определить свое отношение к ним (50%).
То же самое можно проследить и на динамике мнений о том, кто был прав или неправ в той ситуации. В 2001 году правоту противников ГКЧП признали 24% (тех, кто склонялся к признанию правоты путчистов было, 14%. С изменением политической ситуации мнения начали быстро меняться; признаком промежуточной фазы был рост затруднившихся ответить – 45%, доля которых по мере консервации устоявшихся представлений постепенно сократилась к настоящему времени до 8%, табл.1).
Но, что примечательно, несмотря на явные признаки ресоветизации, идеализации пропагандой и населением советского прошлого, его мифологизации, в общественном мнении не произошло значительного пересмотра отношения и понимания мотивов действий членов ГКЧП. С течением лет и укреплением запроса на статус России как «Великой державы», каким был по их мнению Советский Союз, несколько увеличилось число респондентов, считавших, что гкчпистами двигало желание сохранить СССР (с 16 до 22%), и, напротив, снизился удельный вес ответов, приписывающих заговорщикам чисто эгоистические мотивы и интересы («укрепить собственные позиции во власти») с 27% до 8%, «сохранить власть КПСС» (с 15 до 18%) или «восстановить порядок в стране» (с 8 до 12%). Но это подвижки в мнениях, а не кардинальное изменение понимания. Гораздо больше тех, кто не имеет собственной позиции в оценке их действий или прячется за словами «был слишком мал», «не успел разобраться» и т.п.
Вопросы Левада-центра, задававшиеся на протяжении 25 лет (табл.3), показывают, как менялось восприятие тех процессов – позитивное отношение уступило общей неопределенности мнений (число затруднившихся выросла за 10 лет с ноября 1991 года по 2001 год с 7 до 30%), а затем — снижением доли ответов, содержащих подразумеваемое массовое одобрение и поддержку действий руководства России: «сопротивление народа» упало с 57% до15-16%, «решительные действия руководства страны» — с 55% до 11%. Напротив, высокой оставалась доля ответов «плохая подготовка, организация переворота» (эту опцию выбрали 34-37% опрошенных; позже это объяснение перестало быть столь актуальным).
На оценки и понимание характера августовского контр-переворота повлияло общее отношение населения к 1990-м годам, последовавшим после начала реформ и институциональных трансформаций, падения жизненного уровня населения и утрата прежней коллективной идентичности. Так, на вопрос: «Как вы считаете, 90-е годы принесли стране больше хорошего или больше плохого?», заданный в марте 2020 года, 62% отвечали «больше плохого» («больше хорошего» – всего 19%, и столько же затруднились с ответом). Начиная с 1994-1995 года, в коллективных представлениях преобладает мнение о том, что после августа 1991 года страна развивается не так, как ожидалось большинством, «неправильно». Массовые иллюзии, что отказ от коммунизма, немедленно приведет к общему процветанию, порожденные крахом советской системы, не оправдались, но и на смену им не пришло ничего нового (табл.4 и 5).
Собственно именно разочарование от итогов «демократической революции» 1991 года стало предпосылкой и условием последующего установления авторитарного режима в России. Отсутствие связи проводимых реформ с интересами различных групп населения, а с интересами не только недовольной своим положением бюрократии, привели к массовой дезориентации и последующему цинизму и общественной апатии. Отсюда нынешние сомнения и отчуждение от позиции, разделявшейся большинством россиян в 1991 году. На вопрос, заданный в 2016 году: «Если бы подобные события (попытка возвращения к советским порядкам) произошли сегодня, вышли бы вы защищать российскую демократию?», 44% ответили «нет», 41% сказали «не знаю» и лишь 16% — ответили «да».
Лев ГУДКОВ
Оригинал
АНО “Левада-Центр” принудительно внесена в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента.